Девочка. Девушка. Женщина
Шрифт:
И все. Он разжал мои пальцы, разгладил пятерней рубашку и… ушел. Даже не хлопнув дверью. Я как зачарованная прошла по его остывающим следам. Прислонилась к стене и сползла на пол. Часы на полке показывали десятый час. При желании я могла еще успеть на репетицию, но… От мысли, что я увижу тех, кто вчера был со мной на этом «празднике жизни», начинало мутить. Я не понимала, как они с этим жили… Я ругала себя за то, что поддалась на уговоры, что поверила в сказочку о простом, ни к чему не обязывающем знакомстве. Потому что если все до крайности упростить, выходило, будто я променяла любовь лучшего из мужчин на… грязь.
Тихие всхлипы очень скоро переросли в вой. Истерика выкрутила регулятор головной боли на максимум. С этим нужно было что-то делать. Найти таблетки… Если они есть. И привести себя в порядок перед встречей с этим… Славой, который, я это еще по своей прошлой жизни помнила, не очень меня любил. Но стоило мне попытаться встать, как мир перед глазами резко закружился. Я замерла, стоя на четвереньках. Сделала несколько глубоких вдохов, и… меня стало выворачивать прямо на паркет. В этой унизительной ситуации меня и застали.
– Так меня еще не приветствовали, – резюмировал Слава, смерив меня презрительным взглядом. Я открыла рот, чтобы как-то с ним объясниться. И может быть, даже выдавила бы из себя что-то по случаю, если бы не отключилась.
От автора: друзья, кто не понял - события в книге излагаются не линейно. Фактически три последних части возвращают нас к прологу. Но в то же время, конечно, и настоящее, и прошлое описывается последовательно. Такой прием выбран мной для того, чтобы светлое и темное время в книге чередовалось, давая читателю отдохнуть от накала эмоций. Ну и чтобы вы не забыли в процессе выкладки, почему герой вел себя так, а не иначе))
Глава 7.1
Глава 7.1
Чуть более чем за год до основных событий
– Здравствуйте, – пробормотала еще раз, не придумав ничего лучше.
– Здравствуй.
Вершинин смотрел прямо, не мигая. Но разобрать, что там, на дне его глаз прячется, было невозможно. Ни единой подсказки, как действовать дальше. И что ему говорить. Вернуться-то я вернулась, а дальше?
– У меня сегодня был смотр, – выдала, страшно смутившись.
– Да, я видел, – уголки губ Артура дрогнули, обозначив намек на улыбку. И это немного меня ободрило: его улыбка и короткий вопрос, который, как показалось, подтверждал то, что я все-таки не зря к нему подошла: – И как?
– Это смотря с какой стороны посмотреть, – я закатила глаза, стараясь выглядеть максимально непринуждённо. – Нога еще деревянная, но… – сделала короткую паузу. – Здесь не такие высокие требования, как в столице, так что меня приняли в труппу.
– Поздравляю, Есения. Думаю, нашему театру это пойдет на пользу. А что касается ноги, – взгляд Вершинина прошелся вниз по моему телу, – то я не заметил ничего такого. Порхала как всегда.
То ли от комплимента, то ли от того, как он смотрел, внутри потеплело. Кровь бросилась к щекам и… омыла низ живота. Удивленная своей реакцией, я заправила за ухо выбившуюся из узла прядь и не без усилия над собой опять подняла глаза.
– Спасибо. Мне достался хороший партнер.
А глаза-то
– Сегодня обещали переменную облачность. Как думаете, стоит ждать солнца? – неловко сменила тему.
– Обязательно. Ты где остановилась? Тебя подбросить?
– Нет. Что вы. Я планирую отмечать… – улыбнулась я и, бог его знает откуда взяв смелость, добавила: – Составите мне компанию? Я угощаю.
Какое-то время он молча внимательно меня рассматривал, а я ругала себя за то, что поставила нас обоих в неловкое положение. В конце концов, поблагодарить Вершинина за участие в моей судьбе можно было и здесь. Так и сказать: «Спасибо, Артур Станиславович, все это в моей жизни происходит исключительно благодаря вам, я очень ценю ваше участие». И это было бы правильно. По-хорошему, мне стоило сделать это гораздо раньше. А мне все не до того было. Ну, то есть как? Ребенком я вообще многое воспринимала как должное, а взрослой… Не знаю. Может, я и впрямь поймала звезду, раз так легкомысленно относилась к его участию.
– Ты хочешь пригласить меня в ресторан?
Стыдно было ужасно. Но я не привыкла отступать.
– Я хочу перестать вести себя как неблагодарная свинья, – выпалила я. – Начать можно с обеда.
То, что в начале нашего разговора выглядело как намек на улыбку, вдруг… перестало быть намеком. Тонкие четко очерченные губы Вершинина разошлись, открывая ряд белоснежных (куда только фикса делась?) зубов. Золото в глазах разлилось через край и выплеснулось на меня волной мягкого жара. Так что я бы даже не удивилась, если бы упавшие с неба капли зашипели на моем лице, как на сковородке.
– Мне не нужна от тебя благодарность, – тихо заметил Артур, стирая чуть шершавыми на кончиках пальцами капли со щеки и продолжая ласкать теплым, как солнечные лучи, взглядом, от которого у меня мгновенно пересохло во рту и намертво прилип к глотке готовый сорваться вопрос «а что… что нужно?». – Пойдем!
– К-куда? – запнулась я, глядя на наши переплетенные пальцы.
– В машину. Не пешком же в ресторан топать, а?
– Почему? Я люблю гулять.
– Под ледяным дождем? – усмехнулся Вершинин. – Пойдем. Не хочу, чтобы ты заболела.
Так, держась за руки, мы и побежали к стоянке. С губ рвался нервный смех. И вопрос: «Что ты делаешь, Сенька? Что ты, мать его, делаешь?! Тут же явно никакими благодарностями не ограничиться! Да и не нужны они ему – сам сказал».
– Запрыгивай, – улыбнулся Вершинин, помогая мне взобраться в высокий внедорожник. Как и все местные, Артур был фанатом японского автопрома. А вот что меня удивило, так это то, что он сам сел за руль. Хлопок двери словно послужил отмашкой непогоде. Блинчик солнца исчез под плотным слоем свинцовых туч. Дождь и ветер забарабанили в стекла, и очень долго эти звуки были единственной мелодией, нарушающей тишину. Надо было что-то сказать, но я робела. Глядела на пролетающий мимо город. Непрекращающийся дождь и густой туман словно растворили в себе все краски, отчего казалось, что все вокруг завернуто в серое вылинявшее одеяло.