Девочка. Книга первая

Violator Aka Dave Gahan Admirer

Уже в спальне, ложась в постель и наблюдая, как Барретт выдавливает на ладонь таблетки, я хотела попросить, чтобы он не запирал мою спальню на ключ, но не стала — если Барретт принял решение, изменить его уже ничто могло. А мне, если честно уже было безразлично — все равно через пару дней вернусь домой, и как проведу я эти несколько суток — под замком или нет, было по большому счету не важно.

Внезапно в комнату вошел Лат с бутылкой дорогой минеральной воды и, передав ее хозяину, опять завел с ним тихий разговор.

Внимательно рассматривая этих двух людей — настолько

непохожих, но в то же самое время в чем то единых, я пыталась понять, что их связывало. Определенно, Лат был не просто обслуживающим персоналом, как я подумала ранее. Он, как и Джейсон, доктор Митчелл и Дуглас, был из прошлого Барретта.

Но пока я мысленно выстраивала логические цепочки, Барретт открыл бутылку с минеральной водой и протянул ладонь с таблетками к моему рту. Аккуратно взяв губами таблетки с его ладони, я запила их минералкой, и пока Барретт ставил на тумбочку стеклянную бутылку, я, поколебавшись еще несколько секунд, все же набралась смелости и подняла на него взгляд.

— Ричард, кто такой Лат? — робко спросила я, совсем не надеясь, что мне ответят.

Глава 11

Но Барретт по обыкновению ничего не ответил, а я, рассматривая его спокойное лицо, внезапно поймала себя на одной странной мысли — несмотря на то, что мне по большому счету должны были быть безразличны все эти чужие люди, мне вдруг стало очень жаль, что личность Лата, а также мир Барретта, в который я по нелепой случайности попала, так и останется для меня тайной: словно я не до конца собрала пазл, вырисовывавший для меня вселенную Барретта, в котором Лат был одним из важных сегментов.

Все еще вертя в руках стакан с водой, которой я запила таблетку, я попыталась отогнать от себя чувство сожаления и опустила глаза.

Я была уверена, что Барретт сейчас развернется и покинет комнату, но он забрал стакан из моих рук, вероятно все еще думая, что я не в состоянии удерживать предметы в руках, и поставил рядом на тумбочку.

Внезапно он обхватил мое предплечье и я, от неожиданности вздрогнув, дернулась назад, не понимая, зачем он прикасается ко мне.

— Не нервничай, я осматриваю твои руки, — коротко пояснил он, поднимая рукав “моего” батника до плеча.

— Зачем?

— У тебя пальцы холоднее, чем должны быть… — отодвигая манжет, ответил он, сканируя мое предплечье холодным взглядом, будто врач который ищет вену перед инъекцией.

— У меня так иногда бывает, сколько себя помню… — попыталась я сказать, не желая, чтобы меня считали больной из-за этого.

Но он, сев на постель, проигнорировал мое пояснение и уверенно прошелся большим пальцем по моим венам, как в свое время доктор Митчелл, когда осматривал меня.

Я замерла, но сколько себя не убеждала, что на приеме у доктора, все равно чувствовала напряжение, и от этого закрыла глаза и вытянулась, как струна, желая, чтобы он поскорее закончил осмотр.

— Подними руку вверх, — тихо скомандовал он, методичными движениями ощупывая мое плечо и подмышку, а я попыталась абстрагироваться от того чувства настороженности, которое все еще ощущала от его прикосновений.

— Лат —

таец, — внезапно услышала я и резко вскинула взгляд на Барретта.

— Таец… — задумчиво повторила я, а мое сознание, получив квант информации уже выдавал ворох следующих вопросов.

— Как он попал в ваш дом? И откуда вы так хорошо знаете его язык? Лат давно живет у вас? Это вы его научили английскому, а он вас тайскому? — сыпались из меня вопросы, как из рога изобилия, пока он осматривал мою вторую руку, ведя по венам большим пальцем.

Он бросил на меня спокойный взгляд, но, так и не ответив, с невозмутимым спокойствием уверенно откинул одеяло и профессиональным движением обхватил мою ледяную ступню. Его пальцы были горячими, и моя пятка, утонувшая в его ладони непроизвольно дернулась.

— Я привез его из Бангкока в свое время, — услышала я его ровный голос, пока он сдвигал манжет на моей щиколотке.

— Привезли из Бангкока… — повторила я за ним и понимая, что человек, знающий тайский, определенно выучил этот язык не за две недели отдыха, тут же с интересом спросила: — А что вы там делали?

— Ты чувствуешь онемение или покалывание в конечностях? — внезапно спросил он тоном врача, и я, досадуя, что интересную для меня тему отодвинули какими-то ненужными вопросами, которые мне уже задавал доктор Митчелл, отрицательно покачала головой.

— Нет, не чувствую, — быстро ответила я и повторила свой вопрос, возвращаясь к интересной теме: — Что вы делали в Бангкоке?

— Жил, — коротко ответил он, пальпируя мою голень, как и доктор Митчелл. — Где-нибудь чувствуешь боль?

Я вновь отрицательно покачала головой и опять вернулась к интересующей меня теме. Внимательно рассматривая мужчину, сидевшего напротив, и мысленно перенесясь в некую абстрактную азиатскую страну, я попыталась вписать образ Барретта в ее культуру и самобытный уклад.

— Не представляю вас живущим в Азии, — вслух произнесла я, сделав свои выводы.

— Почему? — скорее машинально спросил он, сканируя мою левую щиколотку.

— Вы по своей сути… — и я замолчала, подбирая слова, — слишком современный, а Азия глубоко корнями уходит в традиции древности. Вас сложно представить гармонично вписавшимся в азиатский социум.

— Откуда такие выводы? — сдвигая манжет на левой щиколотке, бросил он на меня короткий взгляд.

Я задумалась, вспоминая, что мы проходили на первом курсе по истории и культуре древнего Китая и Японии, приближенно напоминавшей культуру Таиланда и других восточно-азиатских стран.

— Мне кажется, вы олицетворяете собой культуру Запада, с ее динамичным образом жизни и стремительным развитием. В то время как культура Азии отличается традиционностью, почитанием устоев, что ли.

— Чувствуешь где-нибудь боль? — в очередной раз отвлекая меня, спросил он, прощупывая своими уверенными пальцами хирурга мою голень, а я, коротко ответив “нет”, замолчала, не зная, хочет ли он слушать меня.

— Продолжай, — внезапно сказал он, и я, так и не понимая по его непроницаемому лицу, интересно ли ему, продолжила свою мысль, желая нарисовать полную картину своей точки зрения: