Девочки, к вам пришел ваш мальчик (сборник)
Шрифт:
Фем. О боже!
Голос. Алло. Даю пробу. Больная лежала год в отдельной палате, так. Нет, больная голова лежала в палате год, больная голова диктовала по буквам, чтобы ее вынесли в лес к одной матери. Стремление уйти, синдром Льва Толстого. Работает? Опять нет? После посещения матери давала эмоциональные срывы. Диктовала матом. Не слышно? Ну что ты будешь делать.
Би. Врет как. Больная голова не лежала, а висела в подвале на таком обруче, буквально на ушах…
Голос. Хрр-брю-тарара… Слышно? Алло! Так как два головных мозга должны управлять конечностями и как… хрря-фря-пря. Чего хочет левая нога, того не будет выполнять правая… хррю-брр-тарара… Слышно? Трындырбыр. Донорская
Би. И вот настал такой день, что профессор Колин решил завершить эксперимент, и моей дочери не принесли утренний завтрак.
Фем (перебивает). Один! Два! Два! Два!
Би. Я прихожу вечером, со мной лаборанты не поздоровались почти, у дочери моей глаза вытаращенные, рот сухой открыт, о господи! Лицо ужаса.
Фем. Кончай репетировать. Он тебе не даст это рассказать, микрофон возьмет, скажет: «Сумеречное сознание, обычный бред преследования».
Голос (ритмично). Бааква нгоно ип, межды ассеиж, позвольте вас познакомить с анамнезом, а ролоис ду хайлка, кааоко тен ордец дж ка-рабайка, таи, азу лив зу баер, аткелан, дуду до хаер, жертва катастрофы в пещере, была доставлена в клинику. Диагноз арчпе чвидха днеша бусь, а лизауш щпамет ижусь. Ампутация головы и сохранение ее год в лабораторных условиях. Впервые в мире аппарат искорг, искусственный организм. Абмуиак. Понятно говорю? Берла аркак, дж ов дж убкавка кавнак. Затем, когда сообщили матери головы, что вынуждены отключить искорг на профилактику, ы per-лар игня кама, еш сутра ебка тсахня! Тс, тс, ат-хатар! Битюкова ко мне. Это не микрфон, а бахареч нщикре ахен, аслука аеда хрен знает что. Ал-ло! То мать головы предложила принять в качестве подвоя дополнительно голову дочери, чхар заут.
Би. А! Я тогда кинулась к Колину, он еще не ушел домой. Плачу на коленях. Он на меня не глядит. Потом ответил: «Все, годовой эксперимент закончен, я должен платить зарплату сотрудникам. На этот эксперимент больше не выделяется средств». А я: «Ну что, она много внимания берет? Много кислорода? Электричества много? Что, жалко утром три ложки манной каши дать? (Яростно.) Поч-чему ее сегодня не кормили? Поч-чему, я вас спрашиваю, доктор Колин?» А он: «Да ее никогда не кормили». Я: «Я сама кормила!» А он: «Ну какое это кормление, все вываливается». А я: «А у вас не вываливается с другого конца? Тоже вываливается! (Угрожающе.) Так что не буд-дем! Доктор Колин! За что вы мою дочь убить хотите? Перед смертью у нее было бешенство
Голос. Перед нами пройдет типичный разговор Бифем.
Би. Он кричит: «Слез не должно быть!» А я говорю: «Были. У меня так заяц плакал. По мордочке так и катятся слезы. Шляпа, сосед, принес зайца продавать, шляпин брат поймал у линии электропередач как-то. Не знаю. У нас там рядом линия. Короче, плачет заяц, заливается. Я говорю: отрубишь ему голову. Я сама не могу. Шляпа говорит: да я хоть тебе отрублю за бутылку, мне не жалко. Заяц обрыдался весь, пока его не зарезали. И она тоже висит там, плачет. Спасите ее, кричу, Колин гений!»
Голос. Так слышно? Далее пойдут просьбы: «В лес, в лес». Вот это другое деломлы. Кортплит йран лос. Хрррвивт.
Би. Колин мне и говорит в ответ: «Мы благодарны вашей дочери и скажем ей это». Я говорю: «На прощанье скажете? Грамоту прочтете, прежде чем ток отключить?» Он: «Более того, следующая работа еще более важная. Впервые пришиваем обезьяне вторую голову. Бабуину голову бабуиненыша». Я тут возразила, что и с одной-то головой не знаешь, как от мыслей избавиться. Пока что мне самой та мысль в голову не пришла.
Фем. О-о-о, знала бы я, сама бы попросила все себе отключить.
Би. А Галька рассказала что. Какой-то миллиардер неудачно сделал себе операцию носа, мне не все равно кто. От носа остались буквально две дырки. Ему тоже будут нос менять.
Фем. Убейте меня.
Би. Ты! Ты же сама диктовала: «В лес, в лес!» Я держу азбуку, карандашом показываю, ты моргаешь, если да. Ду-ду-ду, ду-ду-ду. А сама теперь даже в парк не хочешь, Рекса мы отдали за забор, теперь все. Сидишь на мне как собака на сене. И сама не гуляешь, и людям не даешь. Я бы без тебя сейчас прошвырнулась, погуляла, господи, в парк! Там танцы, концерты. Собака ты! Я все тебе, все для тебя, а ты?
Голос. Далее пойдет вечная тема их разговора: «Отдай мне твою жизнь». Так хорошо? Другое дело.
Фем. А ты не отдала за меня жизнь, нет! А клялась! «Я отдам тебе все, что пожелаешь, моя жизнь вся для тебя!»
Би. Тебе не нужна моя жизнь, тебе нужна моя смерть.
Фем. Ой, не говори громких слов. Ты бы пожила одна, и я бы пожила одна. Все можно устроить.
Би. Как бы, как бы я пожила одна? А тебя бросить? Опять в подвал? Я на такое не способна! Бросить ребенка! Твоя голова с плеч, что ли? Секим башка? Я мать! Мать не может так поступить! Мать – это самое святое, что есть в этом мире! Никто так не самоотвержен и так не заботлив, как мама! Ни отец, ни Мишка твой, лупоглазый хрен. Хорошенький такой, лысый, туфельки замшеёвые, весь нахоленный, глаз живой, глаза прячет. Тьфу!
Фем (нетерпеливо). Нет, ты бы пожила как одна голова в подвале, и я бы пожила одна. Походила бы. С Мишей я сама разберусь. Миша красивый, но он в этом не виноват. На него вешаются все. Мужчины, женщины, подростки, старики, пьяные, начальство, собаки. Он ласков со всеми! Он нужен всем!
Би. Ты! Ты ни на что не способна без меня! Ты! Не можешь отличить мужика от бабы! Ты опять понесешь мое туловище, в какую-нибудь дыру поганую засунешь! В пещеру, в грот, в проран! В пробой! В прореху! В прорву! Или в тебя пятеро опять засунут! Или потонешь! Я тебя знаю! И пойдет мое тело на корм уткам!