Девочки-лунатики
Шрифт:
— Леша, привет!
Он подскочил, радостный и счастливый. Пес вертелся рядом, повиливая хвостом, проявляя максимум дружелюбия. Они вообще были удивительно похожи, особенно глазами, преданными, шоколадно-карими.
«Стану замужней дамой, обзаведусь квартирой, а потом заведу лабрадора», — решила Карина и почесала собаку за ухом.
Она вспомнила, что в школе Леха вроде бы пытался за ней ухлестывать, но делал это как-то робко, словно не определившись в своих желаниях. А потом его перехватила отважная Олеська, предложив то,
— Я думал, ты в Москву уехала, — сказал Леха и тоже погладил собаку. Лабрадор задрал голову кверху и посмотрел на хозяина с обожанием.
— Я и уехала, — ответила она. — И снова уезжаю.
— Учиться?
— Ага, — ответила она, решив не сообщать, что учиться едет не совсем туда, куда планировала.
— Круто, — промычал он неуверенно и потоптался на месте. Карина ждала с вежливой улыбкой, не зная, как отделаться от одноклассника.
— Ну, мне пора…
— У тебя телефон прежний?..
Они произнесли это одновременно и неуверенно рассмеялись.
— Да, прежний, — ответила Карина. — Звони. Если будешь в Москве, пересечемся где-нибудь.
— Ага. Ладно. Слушай, а ты Олеську не знаешь как найти?
После слов об Олеське, Карина раздраженно поджала губы и едва нашла в себе силы любезно ответить.
— Нет. Мы как-то потерялись. Я даже не в курсе, в Москве ли она до сих пор.
— В Москве, — отмахнулся Леха. — И Натаха тоже там. Только на звонки не отвечают.
— Если увижу, попрошу позвонить, — сказала вежливая Карина, и торопливо взглянула на часы. — Ты прости, но мне надо уже… того. Я ночью уезжаю.
— Пока, — повторил Леха.
Ей показалось, что он сказал это как-то вяло, словно был огорчен ее отъездом, но теперь до переживаний Лехи Карине не было никакого дела. Она быстро зашагала прочь, не оборачиваясь, и не имея представления, что Леха смотрит ей вслед с непонятной тоской.
— Почему вы решили стать бортпроводником?
— Мне нравится эта профессия. Я хорошо лажу с людьми, контактна, общительна, доброжелательна. Я считаю профессию бортпроводника очень ответственной. Она отображает лицо компании.
Разговор, естественно, проходил на английском языке, который Карина знала очень неплохо, а вот ее собеседнику не мешало бы поставить произношение. Очень уж грубо он произносил сочетание латинских «th» что в его исполнении звучало то как «ф», то как «с», а «r» он и подавно рычал с поистине русским размахом, не пытаясь смягчить. Особенно Карину позабавило его произношение слова «answer».
— Ансе зе квешшенс, ансе! — вдалбливала это на уроках английского учительница. Ни в коем случае не «ансвер», запомните это раз и навсегда!
Собеседник упорно говорил «ансвер», отчего ей хотелось фыркнуть, но Карина мужественно терпела,
О том, что вожделенный вуз сделал ручкой, а родители приняли ее идею в штыки, Карина благоразумно умолчала.
Девушек, желающих стать стюардессами, оказалось удивительно много, но этапов прохождения собеседования было несколько. После провала в институте Карина особенно не волновалась. Пройдет — хорошо. Не пройдет, тоже ничего страшного, родители, во всяком случае, останутся довольны.
— Главное в нашем деле, это ноги, — вещала Сашка. — Если есть ноги, языки можно не учить.
— Я думала, языки как раз главное, — возразила Лада, прислонившись к стенке. Ее явно колотило от волнения. Она то и дело хрустела костяшками пальцев, отчего Карина вздрагивала.
Сашка усмехнулась.
— Поверь мне, языки совершенно ни при чем. Видишь вон тех толстух? Спорим, их не возьмут, несмотря на языки. Знаешь почему?
— Почему? — спросила бесхитростная Лада.
— Корма между кресел не пройдет, — захохотала Сашка и шлепнула себя по заднице. Карина усмехнулась.
С Сашкой Денисовой и Ладой Надежиной она познакомилась в длинной очереди, перед заполнением документов. Курсы бортпроводников, парней и девушек, устраивала сама авиакомпания, постоянно нуждавшаяся в кадрах. Дело это было вполне обыденное. По словам Сашки, бойкой брюнетки с хрипловатым голосом, эти курсы были лучшими, но и требования здесь были жестче, чем везде. По окончании курсов, компания отбирала всего пять-шесть человек и, фактически сразу, после испытательных тридцати часов полета, направляла на хлебные международные рейсы.
— А остальные что? — робко спрашивала анемичная Лада, худенькая блондинка с такой белой кожей, что она, казалось, светилась изнутри.
— Остальные тоже устраиваются. Но не сюда. Поверь, безработных стюардесс не очень много, — вещала Сашка.
Оказалось, что Сашка, настырная и пробивная, вообще не говорит даже на английском, ограничившись набором скудных фраз и ругательств. Лада неплохо говорила на немецком, и худо-бедно могла объясниться на итальянском. Зато в отличие от Карины и Сашки, летала часто и могла давать краткие комментарии по истории европейских стран.
После формального допроса, включающего в себя основные вопросы о здоровье, знании других иностранных языков, опыта работы в обслуживающей сфере, возможной клаустрофобии, переноса смен часовых поясов и перепадов давления, Карину попросили пройтись по комнате.
Она отошла к дверям и спокойно, как манекенщица на подиуме, отпечатала шаг до самого стола комиссии, развернулась и прошлась обратно. И снова назад, ослепительно улыбаясь.
— Спасибо, Карина… Снежина, — сказал по-русски мужчина лет сорока, с удовольствием следивший, как мелькают ее колени.