Девочки-лунатики

Ланской Георгий Александрович

Народу в студии было мало. Охранник скучал в своем предбаннике, читал книжку и время от времени пялился в маленький телевизор, на котором, вопреки репертуару компании, крутилась не порнуха, а вполне смотрибельный боевичок. На вошедшую Олесю охранник покосился без особого интереса, скупо кивнул и вновь уткнулся в книжку. Олеся толкнулась в дверь Андрей, но та была заперта. Закрыта была и дверь в студию, но, судя по звукам, там, под ритмичное уханье и аханье, вовсю шел процесс съемок. Олеся хмыкнула, пошла в крохотную кухню, выудила из холодильника апельсин и бутылку пива, уселась на стульчик, и приготовилась ждать.

После

того, самого первого и самого страшного опыта она снялась в трех картинах. В двух ее роли были весьма незначительными, буквально несколько сцен, в которых она соглашалась делать с собой, что угодно. В третьей картине Олесе впервые доверили быть центральной фигурой.

Порнография, которую снимал Андрей, в определенной степени претендовала даже на какую-то художественность. В фильмах даже некий сюжет присутствовал, и актеры, способные связно произнести пару фраз, ценились гораздо выше. Олеся перед камерой не тушевалась, фразы произносила отчетливо и даже вполне естественно.

Съемки, которые поначалу казались такими страшными, совершенно перестали пугать. Более того, Олеся находила их забавной и приятной игрой.

Больше всего ее смешил оператор, в роли которого частенько выступал сам Андрей. Камеры и микрофоны на длинной палке то и дело оказывались в самых неожиданных местах, лезли между ног, нависали над грудью, лицом, и тут было важно не расхохотаться, поскольку смех моментально выбивал из себя всех: актеров, оператора, режиссера. Со стороны это выглядело дико: голые люди, сидящие верхом друг на друге, всхлипывают и подвывают в истерике, им вторит парочка людей одетых, и это безумие порой длится до получаса. Гиганты секса сдуваются, и потом никак не могут завершить процесс, потому что партнеры вызывают совершенно не те эмоции.

Еще смешнее было, когда в процессе секса под актерами ломалась мебель. Олеся, во время съемок второго фильма, испытала это на себе, когда вместе с Федей рухнули на пол. Стол, на котором по замыслу режиссера, Олеся ловила кайф, не выдержал мощного натиска и сломался. И хотя обоим было очень больно, они хохотали минут пять. Несколько раз Олесю роняли с кровати, а уж случаев, когда сперма партнера летела не на ее лицо и тело, а на физиономию обалдевшего от такого счастья оператора, было не перечесть.

Потом они приходили на озвучку, старательно охали и ахали, постанывали и покрикивали, изображая страсть, которой не чувствовали ни тогда, ни сейчас. «Подавая голос» Олеся почти не смотрела на экран, довольно быстро уяснив, что гораздо проще отгораживаться от него стеной собственных мыслей.

После команды: «Стоп, снято!», которой Андрей подражал большому кинематографу, все они частенько сидели голыми в студии, пили пиво, коньяк или даже чай, с горящими лицами, лениво перебрехиваясь дежурными, часто матерными, шутками, звонко шлепали друг друга по влажным задницам, словно иллюзия кипевшей на экране страсти еще не отпускала их из сладких объятий. Валяясь в кровати, они болтали о чем угодно, только не о съемках, членах, грудях и вагинах.

Передружившись со всеми, Олеся быстро узнала, что в закадровой жизни аморальные и раскрепощенные актеры часто и много пьют, а также сидят на героине и кокаине. Добыть это зелье в Москве было проще, чем дома. Несколько раз «нюхнуть коксу» предлагал Федя, совершенно неутомимый после очередной дозы, но она терпела и отказывалась, борясь с соблазном попробовать.

Сказать, что новая работа устраивала ее полностью, Олеся, тем не менее, не могла, и часто, готовясь к съемке, думала:

сегодня — последний раз. Завтра я просто не приду.

Просто не прийти значило отказаться от денег. Каждое утро она боролась со своим нежеланием, но все равно собиралась и шла, стараясь не думать о плохом.

Неприятностей хватало. Хуже всего были съемки на заказ, когда фильм делали под того или иного клиента, но в этом ужасе ей, по счастью, не приходилось участвовать. Об этом, под рюмочку, рассказывали другие актеры, содрогаясь и морщась, хотя, казалось бы, уже прошли все на свете. Фантазии извращенцев не знали пределов. Но Андрей берег новую фаворитку, выгодно выделяя ее из общей массы, что не могло не раздражать остальных. К счастью Олеси, камера ее действительно «любила», отчего большинство сцен получались достаточно легко, гораздо легче, чем другим, даже более опытным девушкам, частенько захлебывающихся в собственной рвоте в кульминационные моменты. Помогала и спортивная растяжка. Никто из девушек Пряникова не мог так лихо растопыриться в шпагате: хоть продольном, хоть поперечном, задрать ногу вертикально полу, бесстыдно обнажая потаенное место. И этим Олеся очень гордилась.

Иногда съемочные дни проходили особенно тяжело, особенно, когда приходилось иметь дело с незнакомцами. Она успела привыкнуть к дюжине мужчин, постоянно снимавшихся в фильмах Пряникова, но порнография постоянно требовала новых лиц. Дважды в неделю Олеся снималась с кем-то новым, мужчиной, женщиной, заново привыкая к прикосновениям, часто содрогаясь от отвращения и морща нос от резкого мускусного запаха их тел.

Однако самым опасным элементом в этой вакханалии была Катя.

Внутри студии Олеся почти со всеми нашла общий язык. Да и в самом деле, глупо собачиться с человеком, с которым через пять минут ты будешь заниматься сексом. Она быстро уяснила, что физический контакт с неприятным человеком перенести будет тяжелее, оттого инстинктивно старалась всем угодить. Практически единственной, с кем контакта не получалось, была Катя, усердно третировавшая Олесю, и не обращая внимания на всех остальных.

В титрах фильмов Катерина значилась как Огненная Кати, и имела у зрителей определенный успех, однако в последнее время ее слава начала увядать. Для прежней категории зрителей Кати не годилась: она постарела, и даже твердокаменные силиконовые груди не спасали ее от потери былой привлекательности. Андрей же постоянно привлекал на съемки молодых девиц, с которыми сам спал без всякого стеснения, прямо у всех на виду, объясняя это «рабочими моментами». Олеся «рабочих моментов» тоже не избежала, хотя никаких объяснений в процессе она так и не получила. Однако Андрею это явно понравилось, и он несколько раз оставлял Олесю после съемок для «шлифовки».

Сразу после этого, во время съемок лесбийской сцены с Огненной Кати, Олесю едва не вырвало от омерзения. Кати за минуту до съемок наелась чеснока. Смрад из ее хорошенького накрашенного ротика был невыносим. Съемка была сорвана и перенесена на другое время. Спустя два дня на съемках, во время римминга, Катя пукнула Олесе прямо в лицо…

Издевательства продолжались во время каждой совместной сцены, и без того не всегда приятных. Причины такого поведения были тривиальны. Вне кадра Катя была женой Андрея Пряникова, и потому предпочла не церемониться с конкуренткой. Однако, в последнее время Андрей проводил с Олесей гораздо больше времени, оставлял ночевать в съемных квартирах, делал подарки, и она решила воспользоваться ситуацией, чтобы положить пакостям Кати конец.