Девочки с Венеры, а мальчики… с дуба рухнули?
Шрифт:
Так, минуточку. Да он тут не один! Сверху на Ангусе лежит Наоми! Офигеть!
Я скинула с себя котов, и они отправились прочь из комнаты. Правда, Ангус успел тяпнуть меня за палец. Наоми, кстати, ведет себя довольно неприлично для породистой кошки: она шла за Ангусом и нюхала у него под хвостом.
Теперь главное — не паниковать! И ни слова соседям.
Вторник, 19 октября
8.45
Ну, началось. Пришли соседи и спрашивают про свою бирманскую кошечку. У соседа
— Знаешь, от Ангуса одни неприятности.
— Не смей делать из моего кота козла отпущения, — сказала я.
— Умолкни и иди надувать шарики, — сказала мама.
Дом разноцветных шариков
16.00
Весь дом увешан гирляндами из надувных шариков. И еще я написала плакат, который мы натянем возле ворот:
«ДОРОГОЙ ФАТИ, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!»
Либби слепила для папы поделку из разноцветного пластилина вперемешку с кошачьей шерстью. Она нацепила все свои праздничные наряды: костюм Красной Шапочки, поверх — костюм Покахонтас, на голове — пчелиные рожки, а за спиной — крылышки.
Ангус с Наоми исчезли в неизвестном направлении. Наверное, вьют где-то любовное гнездышко.
Надеюсь, в ход не пошли какие-нибудь мои любимые трусики.
Нашествие чудиков
17.00
Приехал дедушка и чуть не сломал мне ребра, заключив в свои объятья. Потом он дал мне конфетку (!) и воскликнул:
— Рано еще списывать твоего дедулю! Полные штаны радости и «полшестого» еще не наступило!
О чем он вообще говорит? А мама еще налила ему шерри.
Значит, скоро он снимет зубной протез, положит его в баночку и устроит залихватские танцы.
18.00
Радостное возбуждение нарастает (у взрослых). Подкатил дядя Эдди на своем доисторическом драндулете и привез в коляске папу. Папа так лихо выпрыгнул оттуда, что я побоялась за его ноги. А потом они с мамой начали взбираться вверх по шкале поцелуев. Бе-ээ, какая гадость, прямо на людях.
По-моему, папа даже плакал от счастья, хотя из-за бороды разобрать было трудно. Он обнял меня и сказал:
— О, Джи, я так по тебе скучал! А ты по мне скучала?
— Нн… н-да, — выдавила я из себя.
Встретив на себе заговорщический взгляд мамы, я начала изображать, будто у меня болит живот — мы с ней условились, что я заранее начну симулировать, чтобы утром не было никаких подозрений. Да я и на самом деле чувствовала себя довольно скверно. Очень непривычно видеть фати дома. Маме-то то что — ей плевать, а он сразу начал расспрашивать меня про экзамены.
19.00
Потом подвалил другой взрослый народ. Подъезжали все новые и новые машины, и оттуда вываливались радостные лица. Потом все быстренько напились, а папа с мамой все время держались за ручки. По-моему, взрослым
19.30
Полные кошмарики! Взрослые зажигают… Дядя Эдди напился больше остальных. Он взял Либбину погремушку на присоске, прилепил ее себе на лысину и стал похож на далека (См. «Джорджиальные словечки»).
Ходил и приговаривал: «Уничтожить, уничтожить». Потом Либби все это надоело, и она потребовала погремушку назад, но дядя Эдди не смог ее оторвать, погремушка намертво присосалась. И вся пьяная компания, как в сказке про репку, принялась отдирать погремушку. В результате им это удалось, но на лысине дяди Эдди остался огромный круглый засос. А что, смешно.
Час ночи
Я спустилась вниз и попросила сделать потише «АББУ», потому что кое-кому хочется спать. Но меня никто не услышал. Господи, ну как же они танцуют… Папа крутит бедрами и хлопает в ладоши, как тюлень ластами, напевая «Get off my Cloud» (49) .
49
Песня «Rolling Stones» «Эй, а ну слезь с моего облака!»
Да уж, сильно утолщенный вариант Мика Джаггера… Мама, вся красная и потная, отплясывает с соседом (Тот-кто-живет-напротив), хозяином Наоми. А потом эта честная компания с хохотом повалилась на пол и устроила кучу малу.
Среда, 20 октября
Я продрала глаза в полдень.
Мама уже наверняка на кухне, в фартуке — готовит нам завтрак. Хотя что это я размечталась? В семье Николсонов все не как у людей. «Пэ» и «мэ» до сих пор валяются в кровати, а вместе с ними и Либби. Вчера ночью я пыталась уложить ее к себе в кровать, но она ударила меня и сказала:
— Нет, ты плахой мальчик, я буду спать с болодатым дядькой.
Это она про папу.
Ангус где-то шляется с Наоми, и я одна, совсем одна. Нога все еще болит, но кому до этого есть дело!
Я так одинока. Как лось, одиноко стоящий на вершине горы — кинооператоры любят показывать такие кадры в фильмах про животных.
Все же нужно взглянуть на мир с буддистской точки зрения и порадоваться за других…
12.45
В дверь звонят. Я кричу:
— Эй, взрослые, кто-нибудь! Откройте! Ноль внимания. Пить надо меньше. Снова звонят. Наверняка пришел сосед с обыском. Ищет свою блудливую бирманку. Дзынь-дзынь. Я ковыляю вниз и кричу родителям:
— Ладно, не парьтесь, я сама открою! Это ничего, что я хромаю на одну ногу, и у меня болит живот — мне не привыкать. А вот вы отдыхайте, пока из вас не выветрится все спиртное!
Тишина. Только слышно, как Либби похрапывает.
Открываю дверь.
А на пороге стоит мой Бог Любви.