Девочки Талера
Шрифт:
Удивляюсь, почему мне самому не пришло в голову отметить Полькин месяц. Это тоже день рождения, хоть и маленький. Могли втроем сходить куда-то погулять, как тогда в парке. Или даже дома вот так отпраздновать, как они. В конце концов, я ее отец, а не Робби.
Но Ника устроила вечеринку только когда я свалил из дома. Выходит, она меня боится? Смотрю на веселые лица охранников, повара, горничных, садовника. Их не боится, а меня боится. Я хотел, чтобы она меня возненавидела, но чтобы боялась… По ходу, мне есть чем гордиться.
Вечер все равно перегажен,
У меня дома гулянка завершается, и Ника несет Полинку в детскую. Купает, кормит, спать укладывает. Дочка не может успокоиться, и мне тоже неспокойно. Может, у нее что-то болит?
Наконец, малявка засыпает, и Ника идет в ванную. Выходит, обмотанная полотенцем, смотрит на дверь в мою комнату, а потом берется за ручку.
Нет. Не иди туда! Ловлю себя на том, что прошу ее вслух, а потом набираю ее номер. К черту, не хочу ничего знать, пускай она хоть лично мне пулю в лоб пустит.
Но Ника не отвечает, и я понимаю, что она оставила телефон у себя в комнате. А когда возвращаюсь в приложение, вижу, что она сидит на моей кровати и водит рукой по постели.
Нихера не понимаю, мозг сейчас взорвется. Зачем она пришла в мою спальню в одном полотенце? И зачем ей моя подушка? Гладит ее, шепчет что-то, обнимает. Ложится на постель, и у меня руки трястись начинают как у больного Альцгеймером.
Если бы я лично не видел, как она залепляла жевательной резинкой глазки видеокамер, как доставала из сейфа деньги и как волокла из хранилища мешок, ни за что не поверил бы, что это она их взяла. Вот и сейчас вместо того, чтобы искать у меня в спальне то, что ее попросили, она… спит.
Она просто спит у меня в спальне, на моей постели в обнимку с моей подушкой. В одном, сука, полотенце. Это зрелище выбивает из меня весь воздух, делаю скрин экрана, забираю телефон и иду в душ.
Я обещал не трахаться, но сдохнуть от спермотоксикоза я не обещал никому. Завтра с утра проведу отложенные встречи, вечером на самолет, чтобы к ночи быть дома. И если застану Нику у себя в комнате, стану клятвопреступником быстрее, чем она успеет опомниться.
Глава 9
Меня будит плач Полинки. Сразу не могу сообразить, где я — огромная кровать, темная чужая комната, на мне кроме полотенца ничего нет. В руках подушка.
Вскакиваю как ошпаренная, я же в спальне Тимура! Уснула на его кровати, ужас какой!
Быстро разглаживаю после себя постель и бегу в детскую. Хватаю на руки свою девочку и зацеловываю заплаканное личико. Как же хорошо, что она проснулась и меня разбудила!
Если бы я проспала до утра и меня там нашла горничная или охрана, я бы от стыда сгорела на месте. А что бы сказал Тимур, мне даже думать не хочется.
Вижу, как наяву, его кривящиеся губы, ледяной взгляд и презрительное: «Обслуге не место в моей постели». Почему-то это представлять больнее всего.
Малышка засыпает, надеваю свою одежду и иду вниз. Беру телефон, чтобы поставить
В постели ворочаюсь, но уснуть не могу. Похоже, все свои сны я оставила в спальне у Тимура. Беру в руки телефон — последние несколько дней я пробую понемногу вернуться к работе. Когда гуляю с малышкой, она может спать на воздухе и три, и четыре часа. Я сижу в беседке, и у меня полно свободного времени.
Это не мой дом, мне не нужно беспокоиться о том, что приготовить на ужин своей семье. Потому что семьи у меня тоже нет. А уборкой, закупкой продуктов и готовкой у Тимура занимается персонал.
Когда я еще была беременной, любила гулять на детской площадке. Приходила, садилась с телефоном на скамейку и работала. Там мамочки гуляли с маленькими детьми, дети играли в песочнице, а они обсуждали между собой все, что только можно. Начиная от детских болезней и заканчивая своими мужьями.
Иногда я вслушивалась в разговоры. У каждой из них была целая гора дел, которые надо было переделать: сходить за продуктами, приготовить ужин, погладить мужу рубашки.
Они жаловались друг другу, как им надоели эти повседневные заботы, а я со страшной силой им завидовала. Мне не было о ком заботиться, не было с кем ужинать, не было с кем по выходным ходить в кино, сплавив ребенка родителям. И родителей тоже не было.
Я мало что помню о своих родителях. Но уверена, мой отец спешил по вечерам домой к своей семье, к нам с мамой. Потому что мы его очень ждали, и когда он приходил, мама висла у него на шее, а я цеплялась за ногу. Он смеялся и так и шел дальше с мамой на шее и со мной на ноге.
Закрываю глаза и представляю себе, что Тим не миллионер Талеров, а обычный человек, который утром уходит на работу — офис, магазин, спортзал. Куда угодно, везде люди работают. Я жду его дома, и когда он возвращается вечером, бросаюсь на шею, мы долго целуемся, а потом я кормлю его ужином.
У меня получается готовить, даже Робби говорит, что я способная. И я бы всему научилась. Тим любил бы возвращаться домой, я бы все для этого делала.
Представляю, как мы сидим на кухне, он рассказывает мне как прошел день. Полинка уже большая, играет возле нас в куклы. А в люльке спит еще один малыш — сын, которого я ему обещала, и вместо которого родила Польку.
У нас была бы обычная нормальная семья, пускай без повара, горничных и садовника. Зато у меня был бы Тимур, а у него я, и это то, что не купишь ни за какие пачки долларов.
Ночную тишину тревожит пиликанье мессенджера, смотрю на экран — сообщение от Алекса.
«Привет, Ника! Извини, что поздно. Увидел, что ты в сети. Как дела?»
Быстро вытираю глаза и пишу ответ:
«Привет, Саша. Спасибо, у меня все хорошо».
Он спрашивает о дочке, наверное, Сонька сказала ему, что у меня родилась дочь. А потом вводит меня в ступор: