Девочки.Дневник матери
Шрифт:
Вчера Саше было очень плохо. У нее болело ухо, она плакала. И, между прочим, жаловалась на то, что у Гали есть своя колыбельная, а у нее, у Саши — нет [А. И. Кулаковский, Галин папа, сочинял для нее песенки, в частности, колыбельную, где припев был: «Ты каковская? Кулаковская. Значит, спи». — А. Р.]. Несчастный Шура, который готов был на всё, чтобы утешить ее, тут же сел за письменный стол и немедленно накатал песню (на мотив Моцартовской «Колыбельной»), где есть такие строки:
ГаляГаля немедленно парировала удар, сочинив такие строки:
Шура ночами не спит. За Сашей с тревогой следит, Как тихо она засыпает, Как она плавно вздыхает.Это довольно точно: Шура ложится не раньше четырех утра, так как считает необходимым наблюдать за тем, как… спит Саша.
Саша тоже вступилась за Галю, переделав две строчки на другой лад:
Галя палец не сосет, Маме спать она дает.— Галя, почему у тебя лицо и руки в чернилах?
— Это я думала над задачкой.
Страстно мечтает о том, чтобы ее приняли в пионерки.
26 февраля 47.
Утром у Гали отчаянно разболелась нога, она плакала, стонала, жаловалась. Был врач, сказал, что вернется через несколько часов и поставит гипс.
Очень не везет: уши, ноги.
27 февраля 47.
Вчерашний день был ужасен: Галя мучилась с утра до вечера. В 5 ей поставили гипс, но боль не прекратилась. Бедняга пыталась уснуть, начинала сосать свой излюбленный палец, но и он не помогал. Часам к десяти вечера вызвали неотложку. Оказалось, что гипс был наложен слишком туго и чересчур высоко. Перебинтовали, положили пузырь со льдом, и Галя мгновенно уснула, блаженно повторяя: «Умный старый доктор!»
А доктор действительно был старый-старый, лысый, полуслепой и глухой. Но дело свое сделал ловко, быстро, все время приговаривая: «Не кричи, не кричи, помни, что удел женщины страдать и терпеть, а ты маленькая женщина… не кричи, говорю… Всё ваши спорты… или как их там… физкультуры… Гм… врачи… гипса наложить не сумели… Ну, о школе, голубчик, пока забудь… Как? Хочешь в школу? Гм… А мы из гимназии бегали… да, бегали… Скажите, пожалуйста, в школу хочет!..»
Фамилия умного старого доктора — Боголюбов.
На
— Самое большое удовольствие в жизни — спать.
Галя со мной спорила:
— Нет, самое большое удовольствие в жизни — учиться… и получать пятерки…
Про Шуру в андерсеновской сказке «Аисты» я нашла очень точные слова: «Неподалеку от гнезда, вытянувшись в струнку и поджав под себя одну ногу, стоял сам аист-отец; ногу он поджимал, чтобы не стоять на часах слишком уж с большим комфортом».
У Гали нашли косой перелом малой берцовой кости.
3 марта 47.
Саша:
— Мама, если Золушка так уставала от работы, то почему она не уезжала в отпуск?
Вчера приходил профессор и установил, что Саша здорова. Проверяя Сашин слух, он шепотом говорил ей: 18… 21…
Саша смущенно улыбалась и молчала, видимо, боясь ошибиться. Тогда умный папа Шура посоветовал доктору:
— Скажите что-нибудь вкусное…
— Яблоко, — прошептал профессор.
— Ой, яблоко! — воскликнула Саша.
Профессор:
— Конфетка.
Саша, с нежностью в голосе:
— Конфетка!
Исправно повторила: «ветчина», «селедка» и прочее.
Не ожидая от профессора ничего доброго, Саша сказала при встрече с ним:
— Мне сразу вся жизнь надоела!
6 марта 47.
Саша:
— Мама, а на улице бывает душно?
— Бывает, летом, когда очень жарко.
— А как же тогда проветривают? Улицу как проветривают?
23 марта 47.
Стенографически зафиксированный диалог папы Абы с папой Шурой:
Папа Аба:
— Как здоровье Сашеньки?
Папа Шура, взволнованно, с тревогой:
— Она два раза чихнула!
Папа Аба, философически:
— Что ж, скажите ей: «На здоровье!»
Саша:
— Вот мне будет семь — и я пойду в школу… Вот мне 18 — и я уже студентка… Вот мне 20 — и замуж пора!
— Мама, я в чернила не лезла, а руки у меня синие — что за чудеса!!!
— Мама, зачем только на свете есть врачи, и зачем только люди болеют?!
— Мама, вот этот писатель Евгений Чарушин, который написал «Волчишко», — он живой?
— Живой.
— И счастливый?
— Счастливый, наверное.
— Вот хорошо!
(Саша долго горевала, узнав, что Пушкин, Ершов, Ушинский — умерли.)
28 марта 47.