Девственница
Шрифт:
– Александр Евгеньевич? Здравствуйте. А это ваша потерпевшая, Наталья Александровна, - сказала Наташа. Но то, что она услышала, повергло её в шок. Он сказал довольно грустно:
Как же, как же, помню... Но вы - не самая потерпевшая в этой непонятной пока истории. Ваша приятельница потерпела больше, если так можно выразиться. Она убита.
Наташа хотела бросить трубку, но поняла, что этого делать нельзя.
Сандрик! Он был у Марины!
– и еле справившись с судорогой, которая охватила её горло, не своим голосом произнесла:
Как?
Наташа задрожала, сказать, что видела? Но тогда потянет из неё жилы этот сыщик, а она не выдержит и что-нибудь да не так скажет! И она, стараясь казаться очень огорченной, а не взбудораженной и испуганной, ответила:нет, я больше её не видела. Уезжала на дачу, недавно приехала... Боже мой, но кто? Кто мог?
Евгеньич усмехнулся как-то странно:ну, могли многие. У неё были разные связи. Вы никого из её друзей не знали? Впрочем, - перебил он сам себя, не телефоный это разговор, - и закончил: вы будете дома? Сегодня?
– Буду...
– ответила Наташа,и, покрываясь мурашками, попросила:
Александр Евгеньевич, если можно, завтра... Лучше завтра... Я сегодня плохо спала, - и вдруг, решив про алиби, сказала: - Звонки телефонные замучили.
– И, сама не зная, зачем, добавила: кстати, вспомнила. Ночью, часа в два, мне звонила Марина, сказала, что приедет ко мне сегодня поговорить о чем-то, по-моему, о личных делах.Я ещё обругала её, что так поздно... Но мне она показалась выпившей.
Евгеньич спросил:а ваша мама знает, что вас ограбили?
– Нет, - по-настоящему честно призналась Наташа.
– Я не хочу её волновать.
И разговор на том закончился.
* * *
Выпить. Скорее выпить! Наташа встала, взяла бутылку водки, стакан, налила половину и враз выпила. Через мгновение потеплело внутри. Она ещё выпила. Совсем потеплело и мысли потекли легкие и ей казалось - разумные.
Вот и закончилась история с Мариной, длившаяся почти всю жизнь, испоганившая ей всю эту жизнь. Жалела она Марину? Наверное - да, но как-то абстрактно. Возможнее всего, что это совершил Сандрик. Он пришел к Марине после её звонка Наташе. Наташа почувствовала, что та не врет на сей раз! Уж больно в голосе её было полно превосходства и счастья! Счастья от того, что она обскакала Наташку, ненавистную Наташку! Ну вот, а теперь... Нет, нет,так нельзя думать, - это грех. Но как ей найти Сандрика? Наташа посмотрела на собранный чемодан. Вот - решение всех проблем. Надо только написать всем письма и все. Конец. Она еле выдерживает это безумное напряжение!
Она взяла тетрадь, ручку и начала писать письма.
Первое было - маме. Наташа писала о том, что да, у неё есть сын и что, скорее всего, он придет к маме и все ей расскажет. У самой Наташи нет сейчас сил на объяснения. Письмо получилось короткое, сумбурное, неясное, но переписывать она не стала.
Потом она написала сыщику о том, что уезжает и ни в чем не виновата и пролить свет
Третье она стала писать Марье, но не смогла и решила, что позвонит. А может, и не позвонит...
Зазвонил телефон. Она колебалась - взять ли трубку, но все-таки взяла. Это был Сандрик. Она услышала его голос и что-то покатилось, укатилось в ней - сердце, сознание, воля, - она сжала руку так, чтобы ногти впились в ладонь, как раньше, давно, в юности, когда на неё накатывал ужас...
Почему ты молчишь?
– спрашивал он.
– Наташа!
Она с трудом сказала:
Зачем ты это сделал, Сандрик?
– А, ты уже знаешь!
– почти закричал он.
– Я сделал это, потому что все зашло в тупик и дальше невозможно было не только жить - дышать! Ты что, хотела, чтобы она - тебя или меня? Я же люблю тебя, Наташа! Люблю! Я должен тебя видеть! Сейчас!
– он был в истерике.
Наташа поняла, что должна собрать все силы и отговорить его.
А вдруг к ней приедут, а он здесь? Кто знает, что у Евгеньича на уме? Она вовсе не хочет, чтобы Сандрик попал в тюрьму. И она тихо и доверительно начала: - Сандрик, хорошо, мы
Увидимся.Но сейчас ко мне приходить не надо... Понимаешь? Он снова возбужденно сказал: пусть берут. Я не боюсь. Я все расс кажу! Мне необходимо тебя видеть.
Нет, - твердо сказала она.
– Нет. Сейчас это невозможно! Пойми. Поезжай к маме.
– Ни за что!
– прокричал он в трубку.
– Что я ей скажу!?
– Все, ответила уже спокойно Наташа, - я была у нее, вдруг призналась она, - и... В общем, она тебе все сама скажет. Поезжай к ней и будь с ней откровенен. Как была я. Слышишь, Сандрик?!
Сандрик спросил уже тихо:
– Ты сказала ей ВСЕ?
– Да, - ответила Наташа, - все.
– И что - она?
– спросил Сандрик.
– Она умная женщина, она все поняла. Поезжай. Это важно. А потом мы увидимся...
– Когда?
– быстро спросил Сандрик.
– Сегодня я ужасно устала. Разговор с твоей мамой был нелегким, но хорошим... (Боже, да ведь и она, и он говорят друг с другом, как возлюбленные, а не как мать с сыном! Она даже сказала, - не "Марья Павловна", а - "твоя мама", - будто сама ею не была...).
– Хорошо, - наконец-то согласился Сандрик, - но можно, я к тебе приеду сегодня?
Нет. Не могу сегодня. Ты пойми!
Сандрик прошептал в трубку: я целую тебя... Прости меня за все...
Прощай, мой мальчик, самое любимое существо на свете, на земле - в мире... Прощай!
Так она хотела сказать, но сдержала себя и тоже прошептала:
Я буду думать о тебе (всегда, всегда, - рвалось из нее, но...).
Она повесила трубку на рычажок.
Все. Заклеила конверты, надписала адреса... Безумно захотелось написать Сандрику, - знала: нельзя. Все, все, все...
Через некоторое время Наташа вышла из подъезда, остановила какого-то частника и уехала.