Девушка и Ворон
Шрифт:
На балу не должно было случиться ничего непредвиденного. В списке гостей не было ни одной дамы, которая могла бы затмить Загорскую. Зинаида Сергеевна была не то чтобы безупречной красавицей, но умела так себя подать, так изящно подчеркнуть нарядами стройность фигуры, так оттенить украшениями красивый медовый оттенок светлых волос, что все взоры обращались в первую очередь именно на нее. Графиня царила, была уверена, что равных ей нет, и не боялась соперниц.
Елизавета Измайлова оказалась в списке гостей едва ли не случайно. Ее отец был представлен Зинаиде одним из уважаемых
Зинаида Сергеевна любила роскошь, любила окружать ею и своих гостей — золото огней, блеск драгоценностей, переливы хрусталя, аромат живых цветов, бархат и шелк, а еще — лучшие музыканты и самые модные вальсы… И гости были, как на подбор — грация и важность, нежность и величие, благородство и утонченность, и самый интересный из них, конечно же, великий князь в парадном мундире — само очарование. Мягкий взгляд его карих глаз заставлял трепетать не одно женское сердечко — в этом Зина была уверена. Как и в том, что для этого юноши она одна — царица. Царица бала и его души.
Непредвиденное началось с самого начала — с первого танца, на который великий князь Александр, согласно этикету, пригласил хозяйку. Графиня ждала красноречивых взглядов, особых, мимолетных, но так много значащих прикосновений, нежных слов — лишь для ее чуткого слуха… И ничего. Александр Константинович был рассеян, взгляд его блуждал, рука спокойно и уверенно лежала на талии Зинаиды — ни одного движения сверх дозволенного приличиями.
Что случилось? Объяснение нашлось очень скоро. На второй танец — вальс — Александр пригласил эту девчонку… Лизу Измайлову.
Когда гости только собирались, Зинаида, поприветствовав ее в числе прочих приглашенных, тут же о ней забыла. Лишь мимолетно отметила, что юной Измайловой недостает вкуса — тяжеловесные малахитовые украшения не особо шли ей, по мнению графини. Недостаток лоска — это понятно, но Зине не понравилось и прохладное спокойствие гостьи, она почему-то ожидала увидеть застенчивость и волнение. Глаза у девочки, правда, красивые, но она никак это не подчеркивает. И не может же быть, чтобы Александр кроме этих глаз ничего не увидел!
Танцуя с великим князем, Лиза оживилась. Щеки раскраснелись, глаза теперь смеялись. И даже малахиты заиграли как-то иначе, словно тоже ожили… теперь уже даже придирчивая Зина нашла, что камни сочетаются не только с бледно-зелеными оборками, украшавшими подол и вырез светлого платья Лизы, но и как будто… с самой Лизой. А князь Александр смотрел на нее. Касался ее бережно и нежно. Он шептал ей что-то! И весь вечер потом за ней увивался…
Общество, конечно, все увидело, оценило и успело обсудить. И графиня Зинаида Сергеевна Загорская в глазах общества оказалась достойной сожаления. Зина что угодно могла стерпеть — только не это.
Графиня наконец присела за маленький столик и написала записку. Переодеваться
Ждать он себя не заставил. Довольно скоро черный ворон опустился на подоконник. Сидевшая с книгой на софе Зинаида отложила чтение и кивнула в знак приветствия. Птица влетела в комнату, исчезла в мареве, а на ее месте появился Федор Иванович Воронов и сдержанно поцеловал холеную руку графини.
— Давно мы не виделись, Феденька, — Зинаида улыбнулась, по-прежнему не вставая с места.
— Да, Зина, порядочно. Но ведь ты и сейчас позвала меня по какому-то делу?
— Иногда выпадают в жизни испытания, когда рассчитывать приходится только на помощь старых друзей.
Зина приглядывалась к Воронову, и улыбка ее становилась все более натянутой. Федор пугал ее. Его черные глаза холодно поблескивали, тонкие черты прекрасного лица застыли, словно маска. Он всегда был таким после превращения, графиня знала. Первые минуты оставался отстраненным и чужим, продолжая воспринимать мир людей с его глупой суетой с высоты птичьего полета. Вот сейчас… его бледное лицо порозовеет, взгляд прояснится… и все-таки — он был чужим. «Не надо с ним связываться», — мелькнула запоздалая мысль. Не прислушавшись к ней, Зинаида пригласила Федора присесть.
Он сел в кресло напротив, и графиня устремила на него пытливый взгляд из-под ресниц. Элегантный фрак, шейный галстук, булавка с брильянтом — все безукоризненно. Как всегда. Но в нем не было ленивой грации франта, скорее — затаенная напряженность сжатой пружины, готовность в любой миг сорваться с места… и улететь. И чувствуя, как в душе нарастает то ли страх, то ли неприязнь, Зинаида Сергеевна перешла сразу к делу.
— Федя, ты слышал, о чем сейчас сплетничают? Это касается великого князя Александра Константиновича.
— Дела великого князя не слишком-то мне интересны, Зина.
— Да, я знаю, — ответила она, скрывая нетерпение. — И сейчас ты подумал, что родовитей всех князей будешь… Но спустись к нам на землю хотя бы ненадолго, Федя. Могу я пожаловаться другу? Александр бросил меня.
— Бедная Зина! Я бы посочувствовал, если бы не знал, как ты этого не любишь.
— Мне не сочувствие нужно! — пылко ответила графиня. — Александр влюбился на балу в глупую провинциалку. Великая княгиня Вера Павловна встревожена, говорит, ее сын совсем сошел с ума, дело принимает нешуточный оборот.
— Так что способен, чего доброго, и жениться, отмахнувшись от мнения родни? Это, конечно, прискорбно, но чего ты хочешь от меня?
— Федя… — светло-карие глаза Зинаиды гневно блеснули. — Можешь похитить молодую Измайлову?
— Похитить? — удивился Федор. — Твоя предприимчивость просто пугает. Что мне с ней делать?
— Что угодно. Только опорочь ее репутацию так, чтобы никакая любовь не устояла перед слухами, которые мгновенно разнесутся по Москве.
— Мне кажется, — холодно ответил Воронов, — вы меня, Зинаида Сергеевна, с вашим слугой Чаловым перепутали. Это ему такие дела подстать. Никогда ничем подобным не занимался, и впредь не стану.