Девушка, которая играла с огнем
Шрифт:
Он замолчал и невесело усмехнулся.
— Так что в любом случае нам нужно хотя бы позаботиться о том, чтобы силы национальной безопасности не потеряли слишком много людей. Нужно, чтобы я успел первым ее найти.
Эрика Бергер посмотрела на него с сомнением.
— Я не собираюсь открывать тайны Лисбет. Пускай Бублански самостоятельно до них докапывается. А тебя я прошу оказать мне одну услугу. В этой папке находится отчет Бьёрка о расследовании девяносто первого года и часть переписки Бьёрка с Телеборьяном. Я хочу, чтобы ты сняла с этих бумаг копии
— Микаэль…
— Знаю. Но в этом поединке я все время на стороне Лисбет.
Эрика Бергер сжала губы и ничего не сказала. Затем она кивнула. Микаэль направился к двери.
— Будь осторожен! — сказала ему вслед Эрика, когда за ним уже закрылась дверь.
Она подумала, что надо было поехать вместе с ним. Это было бы единственное честное решение. Но она до сих пор так и не рассказала ему о том, что собралась уходить из «Миллениума» и что все прежнее осталось позади. Взяв папку, она пошла к копировальному аппарату.
Почтовый ящик оказался в почтовом отделении, находившемся в торговом центре. Лисбет никогда не бывала в Гётеборге и не знала, где там что, но все же отыскала почтовое отделение и уселась в кафе, откуда почтовый ящик был хорошо виден ей сквозь узкую щель рядом с наклеенным на витрину постером, рекламирующим Шведскую кассовую службу шведской — черт побери — почты.
Ирене Нессер пользовалась более скромным макияжем, чем Лисбет Саландер. На шее у нее висело дурацкое ожерелье, и она читала «Преступление и наказание», купленное в книжной лавке соседнего квартала, — неторопливо, не забывая переворачивать страницы. Она заняла наблюдательный пост во время ланча и не знала, когда обыкновенно из ящика забирают корреспонденцию, делается ли это ежедневно или раз в две недели, успели ее уже вынуть сегодня или за ней еще придут попозже. Но это был единственный известный ей след, и она дожидалась, взяв чашку кофе с молоком.
Она чуть было не задремала с открытыми глазами, как вдруг увидела, что ящик открывается. Она бросила взгляд на часы. Было без четверти два. Дуракам везет!
Лисбет торопливо встала и подошла к окну. Из помещения с почтовыми ящиками вышел мужчина — худощавый молодой человек лет двадцати, в черной кожаной куртке. Она нагнала его на улице и увидела, как он завернул за угол к стоявшему там «рено» и открыл дверцу машины. Лисбет Саландер запомнила номер машины и побежала к «королле», припаркованной в сотне метров на этой же улице. Он свернул на улицу Линнея; прибавив скорости, она проследовала за ним по авеню и затем в сторону Нордстана.
Микаэль Блумквист прибыл как раз вовремя: согласно расписанию, поезд Х2000 отправлялся в 17.10. Он купил билет, расплатившись по кредитной карточке, сел в пустом вагоне-ресторане и заказал себе запоздалый ланч.
У него все время сосало под ложечкой от беспокойства, что он уже опоздал. Он надеялся, что Лисбет Саландер ему позвонит, но боялся, что
Она пыталась убить Залаченко в 1991 году. И вот он после стольких лет нанес ответный удар.
Хольгер Пальмгрен был прав в своей оценке ее личности. У Лисбет Саландер накопился изрядный опыт, который говорил ей, что к властям не стоит обращаться за помощью.
Микаэль покосился на сумку для ноутбука. Сам не зная зачем, он взял с собой «кольт», найденный в письменном столе Лисбет, — инстинкт подсказывал ему, что оружие нельзя оставлять в ее квартире. Сейчас он понял, что это было не вполне логичное решение.
Когда поезд въехал на мост Орстабру, он достал мобильник и позвонил инспектору Бублански.
— Что вам надо? — раздраженно спросил Бублански.
— Поставить точку.
— Какую точку?
— Точку во всей этой заварухе. Вы хотите знать, кто убил Дага, Миа и Бьюрмана?
— Если у вас есть такая информация, я хочу ее знать.
— Убийцу зовут Рональд Нидерман. Это тот самый белокурый гигант, с которым дрался Паоло Роберто. Он гражданин Германии, ему тридцать пять лет, и он работает на негодяя по фамилии Залаченко, известного под прозвищем Зала.
Бублански долго молчал. Наконец он издал громкий вздох. Микаэль услышал, как он перевернул листок и щелкнул шариковой ручкой.
— И вы в этом уверены?
— Да.
— О'кей. И где же находится Нидерман и этот самый Залаченко?
— Этого я еще не знаю. Но как только выясню, сообщу. Скоро к вам придет Эрика Бергер и принесет полицейское расследование девяносто первого года. Как только снимет с него копию. Там вы найдете много информации о Залаченко и Лисбет Саландер.
— Это почему же?
— Залаченко — папаша Лисбет. Он русский перебежчик, наемный убийца времен холодной войны.
— Русский наемный убийца? — повторил Бублански с явным недоверием в голосе.
— Группа заговорщиков из Службы безопасности помогала ему и прикрывала, когда он совершал преступления.
Микаэль услышал, как Бублански подвинул себе стул и сел.
— По-моему, лучше будет, если вы придете сюда и официально дадите показания.
— Извините, но мне некогда.
— Что-что?
— Я сейчас не в Стокгольме. Но я свяжусь с вами, как только разыщу Залаченко.
— Блумквист! Вы вовсе не должны ничего доказывать. Я и сам сомневаюсь в виновности Саландер.
— С вашего позволения, хочу только напомнить, что я всего лишь частный сыщик и ни черта не смыслю в полицейской работе.
Он понимал, что это ребячество, но оборвал разговор, не докончив, а потом позвонил Аннике Джаннини.
— Здравствуй, сестрица!
— Здравствуй! Что-нибудь новенькое?
— Еще как! Возможно, мне понадобится завтра хороший адвокат.
Она вздохнула:
— Что ты наделал?
— Пока ничего серьезного, но меня могут задержать за противодействие полицейскому расследованию или что-нибудь в этом роде. Но я звоню не поэтому. Ты не можешь представлять мои интересы.
— Почему это?