Девушка, которая играла с огнем
Шрифт:
— Сложность в том, что нам неизвестен мотив убийства. Эти двое были оба работающими людьми. Она — криминолог, вот-вот должна была защитить докторскую. Он — журналист. Их звали Даг Свенссон и Миа Бергман. Вам эти имена ничего не говорят?
Арманский покачал головой.
— Мы пытаемся понять, какая связь существовала между ними и Лисбет Саландер.
— Я никогда ничего о них не слышал.
Бублански поднялся с кресла:
— Спасибо, что уделили мне столько времени, было очень интересно с вами побеседовать. Не знаю, много ли полезного я вынес из этой беседы, но надеюсь,
— Можете не беспокоиться.
— Я еще зайду к вам, если понадобится. И если вдруг Лисбет Саландер даст о себе знать, то…
— Само собой, — ответил Драган Арманский.
Они пожали друг другу руки. В дверях Бублански остановился и снова обернулся:
— Может быть, вы знаете кого-нибудь, с кем общается Лисбет Саландер? Друзья, знакомые…
Арманский покачал головой:
— Я ровно ничего не знаю о ее частной жизни. Один из немногих людей, которые имеют для нее значение, — Хольгер Пальмгрен. Наверное, они видятся. Он находится в реабилитационном центре для инвалидов в Эрставикене.
— К ней никто не ходил в гости, когда она здесь работала?
— Нет. Она работала по собственному графику, а сюда приходила только доложить о результатах. С клиентами она, за немногими исключениями, тоже не встречалась. Возможно…
Арманскому вдруг пришла в голову неожиданная мысль.
— Что?
— Возможно, есть еще один человек, поддерживающий с ней отношения. Это журналист, с которым она общалась два года назад и который спрашивал о ней, когда она была за границей.
— Журналист?
— Его зовут Микаэль Блумквист. Помните дело Веннерстрёма?
Бублански снял руку с дверной ручки и медленно направился обратно к Драгану Арманскому:
— Убитых в Энскеде обнаружил Микаэль Блумквист. Вы только что установили связь между Саландер и жертвами преступления.
И Арманский снова ощутил, как в животе заворочался тяжеленный камень.
Глава 14
Великий четверг, 24 марта
На протяжении получаса Соня Мудиг трижды пыталась дозвониться до Нильса Бьюрмана и каждый раз слышала в ответ, что абонент сейчас недоступен.
В половине четвертого она села в машину, поехала на Уденплан и позвонила в уже знакомую дверь. Результат был тот же, что и утром. Следующие двадцать минут она посвятила обходу других квартир этого дома, расспрашивая соседей, не известно ли им что-нибудь о нынешнем местонахождении Бьюрмана.
В одиннадцати из девятнадцати квартир, которые она обошла, никого не оказалось дома. Взглянув на часы, она сообразила, что выбрала неудачное время, да и вообще в пасхальные праздники рассчитывать не на что. В восьми квартирах жильцы откликнулись на ее звонок и проявили готовность оказать помощь. Обитатели пяти квартир знали, кто такой Бьюрман — это любезный и обходительный господин с четвертого этажа, но никто не мог сказать, где он находится сейчас. После долгих расспросов выяснилось, что Бьюрман, кажется, общался со своим соседом, бизнесменом по фамилии Шёман. Однако на ее звонок и там никто не открыл дверь.
Огорченная Соня
Вернувшись к его квартире, она написала на листке из блокнота записку с просьбой позвонить, присовокупила к записке свою визитку и опустила в его почтовый ящик. В тот момент, когда она собиралась закрыть щель почтового ящика, в квартире раздался телефонный звонок. Она наклонилась и прислушалась: сигнал прозвучал четыре раза, затем включился автоответчик, но сообщения не последовало.
Закрыв ящик, она постояла, глядя на дверь. Она и сама не могла бы сказать, что заставило ее нажать на ручку, и тут она, к своему удивлению, обнаружила, что замок не заперт. Открыв дверь, Соня заглянула в холл.
— Есть кто-нибудь? — осторожно спросила она и прислушалась. В ответ не раздалось ни звука.
Она шагнула в холл и остановилась в нерешительности. Ее поступок можно было истолковать как нарушение права на неприкосновенность жилища — без ордера на обыск ей не следовало входить в квартиру Бьюрмана даже при открытой двери. Глянув налево, из холла она увидела часть гостиной. Соня уже решила было уйти, как вдруг ее взгляд упал на стоявшую в холле тумбочку, на которой красовалась картонная коробка от револьвера марки «Кольт Магнум».
Внезапно Соне Мудиг стало не по себе. Распахнув куртку, она достала свое служебное оружие, чего раньше почти никогда не делала.
Сняв револьвер с предохранителя и держа его дулом вниз, она прошла к гостиной и заглянула в дверь. В комнате она не заметила ничего примечательного, но неприятное чувство, которое ее охватило, только усилилось. Вернувшись в холл, она заглянула в кухню. Пусто. Она прошла в коридор и отыскала дверь в спальню.
Адвокат Нильс Бьюрман, голый, стоял на коленях перед кроватью, уронив на нее голову, будто собирался прочесть на ночь молитву.
Соня увидела его сбоку и уже с порога поняла, что он мертв. Выстрел в затылок снес ему половину лба.
Соня Мудиг попятилась к выходу из квартиры. Очутившись на площадке, она, не выпуская из руки револьвера, вынула мобильник и позвонила криминальному инспектору Бублански. Он не отвечал. Тогда она позвонила прокурору Экстрёму и заметила время. Было восемнадцать минут пятого.
Ханс Фасте разглядывал подъезд дома, где, согласно переписи населения, была зарегистрирована, а потому, вероятно, и жила Лисбет Саландер. Он посмотрел на Курта Свенссона, затем перевел взгляд на часы. Десять минут пятого.
Узнав от консьержки код подъезда, они уже побывали в доме и послушали под дверью, что происходит в квартире с табличкой «Саландер — Ву». Изнутри не доносилось ни звука, и на звонок никто не вышел. Тогда они вернулись в машину и стали наблюдать за подъездом.
Из машины они позвонили в справочный отдел и узнали, что недавно в контракт на владение квартирой на Лундагатан была включена некая Мириам By, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, ранее проживавшая на площади Святого Эрика.