Девушка, которой нет

Булахтин Владислав

Как заметить нужный экземпляр? Чайники промахиваются, опытные бомбилы попадают через раз. «Клюет каждая пятая» – девиз не для Сани. У него почти не случалось осечек.

Нынешнее приключение должно было стать юбилейным – десятым, и потому бескорыстным. Средства, которые предполагалось добыть у жертвы («возлюбленной», – поправил бы Кораблев), Саня готовился потратить на приобретение медтехники для ивановского роддома № 4. Там до сих пор образовывалась круглосуточная очередь на единственное кресло для рожениц.

Enya:

«Lothlorien»

Девушка шла вдоль фонтана. Истекающий половой или финансовой истомой любитель прошел бы мимо – внешность, одежда, манеры выдавали отмороженную реалистку, совершенно не чуткую к мимолетным романтическим отношениям. Саня оценил с ходу: за этим непробиваемым взглядом – и достоинство, и самомнение, и неразбазаренные кладовые настоящих страстей.

Условия взращивания талантов подобного калибра – состоятельность, свободная наличка, возможность с высоты гигантской суммы на кредитке плевать на беспощадный вампиризм столицы… на худой конец – своя квартира в Москве или прабабушкин перстень в пятьдесят карат на черный день.

Саня действовал интуитивно. Приближаясь, вытащил мобильник. Сердце замерло:

– Прошу прощения. – Саня включил диктофон, робко протянул вперед руку, будто защищаясь от возможного гнева незнакомки, и правдоподобно покраснел. – Я коллекционирую женские отказы. Вы можете с первого взгляда оценить мою персону? Два гнусных эпитета в вашем исполнении – и я удаляюсь.

Девушка остановилась, словно ударившись о невидимую стену, тяжело посмотрела в глаза Кораблеву. В усталом взгляде не было ни кокетливого юления, ни желания избавиться от назойливого кавалера. Пожалуй, только недоумение.

– Сжальтесь! Один эпитет – и не просите сдачи!

Тишина в ответ. Саня продолжил:

– Не хотите, не режьте правду-матку, – и отчетливо вывел в диктофон: – Двадцать восьмое мая. Москва. Площадь Пушкина. День пограничника. Девушка с черным рюкзачком. Характер нордический, стойкий. Нет контакта. Молчание и презрение. Презрение и молчание. Саня, сегодня неудачный день. Проваливай. Сохрани остатки гордости и такта. Вербовка отменяется.

Потом выпрямился, с полминуты разглядывал мрачное лицо девушки. Она продолжала молчать.

– Не надейтесь, не буду больше с вами разговаривать. Постою здесь столбом. Когда уйдете, взглядом прожгу одежду на вашей ледяной спине. Ай-ай-ай!.. Пожалели для коллекционера звука своего голоса.

– Что вам сказать, любезный? – Голос девушки, как на антикварном «Ремингтоне», впечатал слова в маленькие боксерские уши Сани Кораблева. Был он глубокий, чистый – ни дать ни взять Алсу Ралифовна из Бугульмы. – Вырубите свою игрушку. Я вам tet-a-tet поведаю самую страшную сказку о мировых резервных валютах.

Она сделала

попытку взять мобильный из рук Сани, но тот ловко и почти игриво увернулся:

– Не откупитесь. – Он включил самую обезоруживающую улыбку из своего арсенала; диктофон продолжал бесцеремонно отмерять мгновения их беседы. – Я сохраню ваш голос. Буду крутить его вновь и вновь. Заброшу коллекцию, заброшу работу. И учтите, в один прекрасный день я захочу услышать от вас другие слова – нежней тех, что запишу сегодня. Буду бродить по Москве в поисках, пока не умру от голода.

– Кто ищет, тот всегда найдет.

– Это на каком-нибудь Маврикии или Родригесе все друг друга в лицо знают. Здесь только на прочесывание Капотни уйдет несколько лет…

– Не суйтесь в это благословенное место. Я обитаю намного дальше. Впрочем, готова предоставить вам сколько угодно текста в моем исполнении. Вы не опечалитесь, даже когда до дыр заслушаете запись.

Фраза у девушки вышла загадочная, но Саня фиксировал главное – «клюнула».

– Меня Саня зовут.

– Очень приятно, Саня. Я – Фея.

– Ничуть не сомневался. – Сане с трудом удалось скрыть удивление. – Куда направляетесь, Фея?

– Саня, если честно, я очень удивлена вашим интересом к моей особе. С радостью отвечу на все вопросы. Сделаю бессмертной вашу коллекцию. – Фея грустно улыбнулась своим мыслям. – Но сначала ответьте – какого черта вы подошли? Это для меня большой сюрприз.

– Вы считаете таким уж невозможным геройством подойти к вам знакомиться?

– Вы не ответили на вопрос, Саня-Сусаня. Мне очень важно знать…

– Не поверите. Фактом нашего знакомства я обязан исключительно своему сердцу. Оно и надоумило.

– Хорошо, Саня. Я иду в магазин. Носки купить. Идиотизм, конечно, но даже в нынешнем моем состоянии носки истираются моментально. Много хожу. – Она показала на красные кроссовки, выглядывающие из-под расклешенных джинсов горчичного цвета.

«Интересный экземпляр, – решил Саня. – Диагностировать психозы я не умею, поэтому буду просто любить».

Они пошли в галерею «Актер». Он заметил, как прекрасна ее шея, любовался дрожанием ресниц, цеплялся взглядом за огромные темно-ореховые глаза…

Так всегда бывает – сначала зрение фиксирует фигуру, то, что предположительно скрыто под одеждой. После непродолжительного разговора страсть к познанию воодушевляет воображение на более глубокие изыскания.

Саня влюбился в медленную, неторопливую речь Феи. Каждое слово казалось прелюдией к чему-то важному, нащупывало дорогу для следующего, но и следующее, обозначив свою малозначительность, уступало дорогу к монументальному разрешению накопленных словосочетаний. Увы, дальше опять выплывало слово-разведчик, слово-первопроходец. И так до бесконечности. Фраза обрывалась.