Девушка, которую ты покинул
Шрифт:
Естественно, я не стала добавлять, что времени у меня не было именно потому, что мне пришлось обегать весь левый берег в поисках нужных ему материалов и раздобыть денег, чтобы заплатить за них.
Мы как раз проходили мимо одного из лучших парижских шляпных ателье. Увидев вывеску, Эдуард резко остановился.
— Пошли! — заявил он.
— Не смеши меня.
— Жена, не смей мне перечить. Ты ведь знаешь, что в гневе я страшен.
Он взял меня за руку и, не слушая моих возражений, вошел внутрь. Дверь за нами закрылась, зазвенел колокольчик, и я в ужасе огляделась. На полках и стойках вдоль стен красовались,
— Чем могу помочь? — Она окинула взглядом мое пальто, которое я носила вот уже три года, и растрепанные ветром волосы.
— Моей жене нужна шляпка.
Мне хотелось его остановить. Хотелось сказать, что раз уж ему так приспичило купить мне шляпку, то можно пойти в «Ля фам марше», где я могла рассчитывать на скидку. Эдуард понятия не имел, что это ателье — салон высокой моды, куда был заказан вход простым женщинам типа меня.
— Эдуард, я…
— И шляпка особенная.
— Конечно, месье. У вас имеются какие-нибудь пожелания?
— Что-нибудь типа вот этой. — Он показал на темно-красную шляпу с широкими полями, отделанную «марабу» в стиле Директории и украшенную черными павлиньими перьями веером.
— Эдуард, ты, должно быть, шутишь, — пробормотала я.
Но женщина уже сняла шляпку с подставки и, пока я изумленно смотрела на мужа, осторожно надела ее мне на голову, заправив волосы под воротник.
— Мне кажется, смотреться будет гораздо лучше, если мадам снимет шарф.
Она подвела меня к зеркалу и принялась развязывать мой шарф, да так осторожно, точно он был из золотой пряжи. Я практически не чувствовала ее пальцев. Шляпка удивительно преобразила мое лицо. Впервые в жизни я стала похожа на одну из тех дам, что в свое время обслуживала в магазине.
— У вашего мужа верный глаз, — заметила женщина.
— Да, именно то, что надо! — радостно воскликнул Эдуард.
— Эдуард! — Я отвела его в сторонку и, понизив голос, встревоженно сказала: — Посмотри на ярлык. Она стоит как три твои картины.
— Мне наплевать. Я хочу, чтобы у тебя была эта шляпка.
— Но потом ты возненавидишь ее. Возненавидишь меня. Ведь деньги отложены на материалы, холсты. А вообще, такие вещи не для меня. Это вовсе не я.
Но он не дал мне договорить.
— Мы берем ее, — махнул он женщине.
И пока та отдавала распоряжения помощнице, он посмотрел на мое отражение в зеркале. Легонько пробежался пальцами по моей шее, немного наклонил мне голову набок, и его глаза встретились с моими. А затем, сдвинув на мне шляпку, он прижался губами к моей шее. Его поцелуй продолжался достаточно долго, чтобы вогнать меня в краску. Обслуживающие нас женщины смущенно отвернулись, притворившись, что заняты делами. Когда я подняла голову, у меня все плыло перед глазами, а он продолжал смотреть на мое отражение в зеркале.
— Это ты, Софи, — ласково улыбнулся он. — Только ты…
Та шляпка до сих пор лежит в нашей квартире в Париже. За тридевять земель отсюда.
Упрямо выставив подбородок, я отошла от зеркала и начала медленно облачаться в синее шерстяное платье.
В
— Но ты ведь не согласилась. Да?
— Я ничего не сказала.
— О, слава богу! — Она прижала руку к щеке и покачала головой. — Слава богу, тогда он не сможет тебя принудить!
— Но… это не значит, что я не пойду.
Сестра без сил опустилась на стул, я села напротив. Немного помолчав, она взяла меня за руку:
— Софи, я понимаю, ты потеряла голову, но все же надо думать, что говоришь. Вспомни, что они сделали с Лилиан. Неужели ты способна отдаться немцу?
— Ну… я этого еще не обещала, — ответила я и, поймав ее удивленный взгляд, продолжила: — Мне кажется… комендант в своем роде благородный человек. А кроме того, может, он вовсе не хочет, чтобы я… По крайней мере, он так прямо не сказал…
— Ну как можно быть такой наивной! — воздела она руки к небу. — Комендант ни за что ни про что застрелил ни в чем не повинного человека. А ты помнишь, как он размазал по стенке одного из своих офицеров за совсем незначительный проступок?! И ты что, собираешься идти одна к нему на квартиру? Ты не можешь этого сделать! Подумай!
— Да, но я уже подумала и о кое-чем еще. Я нравлюсь коменданту. Полагаю, он по-своему даже уважает меня. Но если я не сделаю этого, Эдуард, безусловно, погибнет. Ты не хуже меня знаешь, что творится в таких лагерях. Мэр уже заранее похоронил его.
Элен в изнеможении оперлась на стол, голос ее звучал взволнованно.
— Софи, нет никакой гарантии того, что господин комендант поведет себя благородно. Он же немец! И почему, скажи на милость, ты должна верить ему на слово? Ты можешь лечь под него, и все зазря.
Я еще никогда не видела сестру такой сердитой.
— Все равно я должна пойти и поговорить с ним. У меня нет выхода.
— Если все выплывет наружу, Эдуард от тебя откажется, — выдержав мой взгляд, произнесла она. — Полагаешь, тебе удастся это скрыть от него? И не надейся. Ты слишком честная. А если и так, думаешь, жители нашего города не сообщат ему?
Она была права.
Элен посмотрела на свои натруженные руки. Встала и налила себе стакан воды. Пила она медленно, поглядывая на меня украдкой, и чем больше затягивалось молчание, тем острее я чувствовала в нем завуалированный вопрос и ее явное неодобрение. Настала моя очередь сердиться.
— Ты что, считаешь, я иду на это с легким сердцем?
— Не знаю, — ответила она. — Ты так изменилась за последние дни.
Ее слова словно хлестали меня по лицу. Мы сидели, гневно уставившись друг на друга, и я вдруг поняла, что хожу по краю пропасти. Нет более опасного противника, чем родная сестра. Она как никто знает твои слабые места и безжалостно целится именно туда. Над нами довлело воспоминание о том, как я танцевала с комендантом, и мне вдруг стало ясно, что так мы можем зайти слишком далеко.