Девушка Лаки
Шрифт:
Лаки приподнял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Глаза Серены были закрыты, губы слегка приоткрыты. Изогнув спину дугой, она подалась вперед. Золотистые волосы разметались по плечам, делая ее похожей на необузданного развратного ангела. Куда только подевались ее сдержанность, ее хваленое самообладание. Не осталось ничего и от былой изысканности и аристократической утонченности. Она была просто женщиной. Женщиной, которая хочет мужчину, и ее тело бесхитростно заявляло об этом, нисколько не скрывая всепоглощающего желания. Истекая влагой, Серена энергичными движениями отвечала на движения его руки.
Желание ураганом клокотало в нем, огнем выжигая разум и бешено пульсируя
Прижавшись губами к его груди, Серена легонько лизнула кончиком языка его сосок, лишив Лаки последних остатков самообладания. С его губ сорвался стон обезумевшего от страсти животного. Он должен взять ее прямо сейчас, не медля ни секунды.
Лаки положил Серену на спину и лег на нее сверху, пытаясь проникнуть в нее полностью и одним рывком. Она вскрикнула и впилась ногтями в его спину. Ее тело напряглось.
–О небо! – простонал Лаки, опершись на локти, борясь с природным желанием погрузиться в жаркую и влажную пещеру ее тела. – Прими меня полностью, cherie, – взмолился он. – Прошу тебя, Серена! Полностью, всего меня!
–О, Лаки! – охнула она. – Не могу. Ты такой… слишком… большой…
–Тсс! – прошептал он, прикоснувшись губами к ее виску. – Просто расслабься, дорогая, не будь такой напряженной. Все будет хорошо, вот увидишь. Ты только расслабься, только и всего. Да, так правильно.
Она неуверенно поерзала под ним, принимая его в себя еще на один дюйм, затем сжала его копье лепестками своего бутона, чем вызвала в нем новый приступ наслаждения. Лаки из последних сил сдерживался, пытаясь обуздать клокотавшее в нем желание грубо вонзиться в нее, войти на всю длину своего фаллоса. Убрав прядь волос с ее щеки, он неторопливо поцеловал Серену, постепенно проникая в нее все глубже и глубже, чувствуя, как постепенно ее тело расслабляется, радостно принимая его.
–Да ты такая же крепкая, как сжатый кулак, – прошептал он, касаясь губами ее губ. Он пытался сдержаться и не форсировать события, давая ей возможность спокойнее, без всякого напряжения принять его. – Mon Dieu, неужели мужчины в Чарльстоне не знают, как нужно обращаться с такими красивыми женщинами?
Серена ничего не ответила ему, просто не смогла, и все. Она утратила дар речи и не могла сказать ему, что даже не помнит имени последнего мужчины, с которым спала, потому что оно стерлось из ее памяти. Сейчас все ее мысли были заняты только им. Она чувствовала только его: ощущала, как он проникает в нее, ласкает ее, целует. Она гладила его скользкую от пота мускулистую спину. Затем ее руки скользнули ниже и сжали его ягодицы, как будто она пыталась вдавить его в себя, одновременно поднимая бедра навстречу ему, чтобы он мог войти в нее как можно глубже.
Его большое тело крепко прижалось к ней и начало медленно двигаться,
Серена прильнула к Лаки, как будто он мог вернуть ее в реальный мир. Она крепко обняла его и обхватила ногами его стройные бедра. И все равно возбуждение продолжало нарастать, оно становилось более жарким и ослепительным в своей силе. Ей казалось, что ее тело вот-вот разлетится во все стороны миллионом сверкающих осколков.
–Лаки!
Лаки почувствовал, что она приближается к пику наслаждения, и услышал, как она выкрикнула его имя. В следующий миг его сознание затуманилось, и он взорвался в ней струей горячего семени. С хриплым стоном еще глубже погрузился в нее, на время утратив способность мыслить, способность понимать и ощущать что-либо, кроме пульсирующего контакта их тел. Эти мгновения были настолько сладки, настолько совершенны и неповторимы, что на мгновение горечь улетучилась из его души, и Лаки впервые за последнее время почувствовал себя чистым, легким, свободным от всего и умиротворенным. Он ухватился за это ощущение, как за спасательный круг, как можно крепче сжимая Серену в объятиях, словно пытался впитать в себя ту доброту, которую неожиданно для себя обнаружил в ней.
Реальность постепенно, как будто отдельными мазками картины, возвращалась к нему. Казалось, будто он выходит из пелены тумана на ровное ясное пространство.
Заляпанный краской кусок брезента. Ножки мольберта. Узкие полоски света, проникающие сквозь щелки в занавесках. Женщина под ним.
Он посмотрел на Серену, и в груди у него что-то болезненно сжалось. Она беззвучно плакала, отвернув голову в сторону. Слезы, одна за одной, выскальзывали из-под ресниц. Он сделал ей больно. Он чувствовал, как сильно она напряжена, и все же позволил себе отдаться во власть желания, пренебрегая всем остальным, и тем самым злоупотребил ее доверием. Боже, как же по-скотски он повел себя!
Он не раз говорил себе, что ему все безразлично, что ему ни до чего и ни до кого нет дела. Вид женских слез это опроверг. Его воспитали в духе уважения к женщинам. Несмотря на цинизм, укоренившийся в нем за последние годы, мысль о том, что мужчина способен сделать женщине больно, оскорбить ее или унизить, представлялась ему отвратительной. Стоило ему подумать о том, что он сделал больно Серене – храброй и гордой Серене Шеридан, чья аристократическая внешность скрывала за безупречным фасадом тайные страхи, – как эта мысль пронзила его в самое сердце, гораздо глубже и больнее, чем он был готов признаться самому себе.
Слегка дрожащей рукой он провел по ее волосам и коснулся виска.
–Серена. Прости меня…
–Не надо извиняться, – прошептала она. – Со мной все в порядке.
–Я сделал тебе больно. Я был слишком груб. Я…
–Нет. Просто со мной такого ни разу не бывало, – сказала она, сокрушив этим признанием его чувство вины.
До Лаки неожиданно дошел смысл этого бесхитростного признания.
–Никогда?
Серена повернула к нему голову и слабо улыбнулась.
–Никогда со мной не было ничего подобного. Я даже не представляла, что мне может быть так хорошо. В сексе я не слишком умелая.