Девушка нелегкого поведения
Шрифт:
На всякий случай Семен наведался и туда. Чердачное помещение было открыто, но не хранило следов проживания бомжей — ни человеческих, ни кошачьих. Мармеладов приблизился к маленькому полукруглому окошку под самой крышей: вечернее небо быстро меняло окраску с хмуро-голубоватой на отчаянно-синюю. Засмотревшись, Семен вдруг отчетливо понял, что не хочет возвращаться домой. Не хочет слушать в оставшееся до сна время иронические замечания жены по поводу очередного свитера, связанного его, Сёмкиной, мамой.
Он, наконец, признался себе в том, что мечтает засыпать
14
Думать — не развлечение, а обязанность…
Ника Лосовская уже второй час подряд думала о Любе Левкасовой. Когда-то они вместе учились в Академии художеств.
После двух лет, проведенных на юрфаке, Ника начала подозревать, что не желает всю оставшуюся жизнь заниматься юриспруденцией, и ее потянуло к светлому миру искусства.
С Любой она познакомилась во время вступительных экзаменов на искусствоведческий факультет. На экзамене по истории искусств девушки сидели в учебной аудитории рядышком и, переглядываясь, хихикали над уморительными репликами нелепо одетой абитуриентки из Минска.
На вопросы экзаменаторов она отвечала примерно так:
— В каком году были написаны «Бурлаки на Волге» Репина? Да, вы знаете, потрясающая картина! Я буквально рыдала, когда стояла перед нею и смотрела на этих униженных и обездоленных рабов подневольного труда. Репин был гениальным художником, безусловно гениальным!
— Кто такая была боярыня Морозова? Ой, вы знаете, я была просто потрясена мастерством Сурикова, когда разглядывала репродукцию этой картины в школьном учебнике! Ведь этот юродивый, который в нижнем правом углу, он сидит по-турецки, в одних лохмотьях и совсем без обуви, прямо на снегу!
При этом девушка возбужденно размахивала руками, вдохновенно розовела и даже иногда подпрыгивала на месте.
…Ника Лосовская в очередной раз разочаровалась в выбранной ею специальности, когда поняла, что критиковать чье-то искусство при собственной бесталанности ей стыдно. После того, как она покинула монументально-холодные стены Академии, ее приятельские отношения с Любой Левкасовой быстро сошли на нет — так уж получилось… Но она и представить себе не могла, что когда-нибудь будет подозревать Любу в преступлении!
А согласно Никиной версии идиотское злодейство в зале Айвазовского совершила именно она, причем с таким расчетом, чтобы все подозрения пали на ее неверного мужа Славку. Ведь если сыщики всерьез возьмутся за дело, то они обязательно выйдут на Славу Курочкина!
Логика Никиных рассуждений была, на ее взгляд, безукоризненной. Поскольку убийца Карасикова работал в перчатках или после совершения злодеяния
Ника не сомневалась, что «пальчики» Курочкина на брошке есть. Ведь наверняка эта злополучная брошка — одна из тех, что Любин муж закупал в Москве, но не смог сдать в художественный салон из-за дефекта, о котором упомянул Мармеладов. Вставить в преступный сценарий дефективную Славкину брошь мог только очень обозленный на него человек, располагающий к тому же более или менее свободным доступом в музей. Итак, Люба Левкасова идеально подходила на роль преступницы… К тому же, других кандидатов на эту роль у Ники не было, а она уважала знаменитый принцип «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое».
Левкасова надеялась, рассуждала ее бывшая сокурсница, что благодаря брошке с мужниными отпечатками подозрение падет на него. А потом милиция отдаст на экспертизу тельняшку и выяснит, что тельняшка тоже Славкина — на ткани наверняка сохранились какие-нибудь волоски, микрочастицы кожи… Ведь куда еще, мысленно вопрошала Ника, могла деться тельняшка, которая служила Курочкину привычной домашней одеждой и о пропаже которой так сокрушалась Любина мама?
Мотивы Любиного поступка были ясны — Ника запомнила, как Левкасова обзывала Славку лгуном и бабником в тот дождливый вечер, который сама Ника провела на сосне. Значит, это элементарная бабская месть. Значит, ревность и гнев могут иногда найти и вот такой выход!
Интересно, как отнесется к ее логическим рассуждениям Мармеладов? Скорее всего, сморщит свой узкий нос и пухлые эфиопские губы, потом одарит Нику язвительной ухмылкой и сообщит, что поговорка «шерше ля фам» актуальна далеко не всегда.
На этот случай у Ники имелись контрдоводы, Мармеладову пока не известные. Он ведь не в курсе, что точно такую же бескозырку, как была на почившем Карасикове, почти перед самой его смертью купила в комиссионном магазине именно девушка. И не ведает, что эта же самая девушка (то есть Люба) умеет рисовать — на первых двух курсах Академии художеств студентам-искусствоведам преподавали, помимо теории, еще и основы практического рисунка. Значит, подозреваемая вполне могла изобразить кукиш на полотне Айвазовского.
А вот умеет ли рисовать Славка Курочкин?
15
Если бы залы Эрмитажа вдруг сошли с ума…
Ника пила утренний чай — с цветами магнолии и апельсина.
Потом она оделась и вышла на улицу: ей нужно было заглянуть в «Розу мира» — магазин духовно-околодуховной литературы, который циник Мармеладов обзывал иногда «Рожей мира». Далеко идти не пришлось — сто метров по Садовой и под арку во двор.