Девушка по имени Судьба
Шрифт:
Гонсало, однако, был непреклонен в своем решении. Лусия зарыдала в голос, а Виктория попросила рассказать подробнее об этом «давнишнем враге». Но ответа на свой вопрос не получила.
А тут как раз вернулась с рынка молодая кухарка Луизела и брякнула:
— Лейтенант, жених сеньориты Лусии, застрелился!
Гонсало и Виктория оторопели, а Лусия гневно бросила отцу:
— Вот что вы наделали, папа!
Луизела тем временем объяснила, что Августо, в общем-то, жив, только
Лусия, не сказав никому ни слова, помчалась в казармы — искать своего возлюбленного.
В госпитале ей сообщили, что лейтенант потерял зрение и навсегда останется инвалидом, но это не могло остановить Лусию.
— Я люблю тебя и буду рядом с тобой всю жизнь! — заявила она Августо. — Мне стыдно за своего отца, который довел тебя до такого отчаяния.
Августо вынужден был объяснить, что это покушение никак не связано с Гонсало, и даже с ней — Лусией.
— Я очень виноват перед тобой, — признался он, — потому что никогда не был в тебя влюблен. Сеньора Мария это знала и неспроста противилась нашему браку…
— Теперь это не имеет значения! — прервала его Лусия. — Ты жив, я люблю тебя, и все худшее у нас позади.
— Ты не поняла меня, — вновь принялся объяснять Августо. — Я покушался на свою жизнь не из-за того, что не мог больше обманывать тебя, а потому, что совершил куда более тяжкое преступление. На мне — кровь невинного индейца и Милагрос, которую я действительно любил. Но теперь ее нет в живых…Я убил ее…
— Не надо так казнить себя, — сквозь слезы произнесла Лусия, продолжая успокаивать его. — Все это — в прошлом. Я помогу тебе начать жизнь заново. Уедем с тобой куда-нибудь…
— Нет, я не вправе принять от тебя такую жертву, — твердо ответил Августо. — Прости меня и — прощай. Завтра отец увезет меня в Арройо-Секо. Не знаю, смогу ли я жить с таким грузом вины, но ты, пожалуйста, не держи на меня зла…
Вернувшись домой, Лусия горько плакала, говоря Доминге:
— Я больше не могу оставаться в этом доме! Но не знаю, куда идти. Если бы мама была в городе!..
— Мы дождемся ее здесь, — гладя Лусию по волосам, отвечала Доминга. — Наберись терпения и жди!
Свои поиски Мария и Маргарита начали с известной в городе акушерки, которая некогда была подругой Рамоны. Однако эта женщина не видела Рамону много лет и ничего о ней не знала. Но, сочувствуя несчастным матерям, направила их в деревню, где когда-то жили родственники Рамоны.
Простая крестьянская семья встретила заезжих сеньор приветливо, только открывать тайну Рамоны не стала, и они, опечаленные, растерянные, ушли ни с чем.
— Видимо, нам ничего не остается, как вернуться обратно. К нашей Лусии, — грустно молвила Мария.
Но тут их
— Пойдемте, я отведу вас к одному старику. Думаю, он вам поможет, — сказала она.
После долгих уговоров и клятв сохранить все в тайне, чтобы не навредить Рамоне, женщины наконец получили ее адрес.
Маргарита, хорошо знавшая Рамону прежде, сразу же обрадовала Марию: «Это она!»
Рамона тоже узнала обеих сеньор, но из страха и осторожности заявила, что вообще никогда не жила в Санта-Марии, а потому не может быть причастна к той давней истории.
— Но ведь я же знаю тебя! — подступила к ней Маргарита. — По твоей вине я лишилась дочери, много лет считала ее умершей. Неужели в тебе нет сердца?!
Рамона продолжала стоять на своем: ничего не знаю, вы перепутали меня с кем-то.
— И ты можешь подтвердить это в суде? — вынуждена была прибегнуть к угрозе Маргарита.
— Да!
Но обе матери не могли уйти отсюда, не получив от Рамоны нужных им сведений, и когда она это поняла, то сдалась:
— Я расскажу вам все…
— Боже мой, Милагрос! — воскликнула Мария, дослушав рассказ Рамоны до конца. — Я сразу же полюбила эту девочку, еще не зная, что она — моя дочь! Поедем к ней, Маргарита! Она жива, и я ее знаю! Нам надо найти цирк «Олимпико».
Однако до цирка они добрались как раз в тот скорбный момент, когда Браулио, плача, рассказывал циркачам о гибели Милагрос и Катриэля.
Несчастная Мария упала без чувств. Браулио подхватил ее на руки, а Маграрита пояснила ему, что это — родная мать Милагрос.
На следующий день она увезла обезумевшую от горя Марию обратно в город.
А Браулио и Хуансито зашли к Росауре — сообщить ей печальную новость.
Росаура, вытерев слезы, попросила Браулио хотя бы ненадолго оставить мальчика у нее.
— Мне одиноко без Энрике, а Хуансито сейчас тем более нужна материнская ласка и участие.
— Я скоро приеду за тобой, — сказал на прощанье Браулио. — Ты теперь — единственный наследник «Эсперансы», и мы должны вести хозяйство так, как это делали Катриэль и Милагрос.
Энрике и Августо вернулись домой как нельзя вовремя: Росаура только что получила от сына письмо, в котором он сообщал о своем намерении уйти из жизни, и буквально рвала на себе волосы:
— Мама, я жив, жив! — закричал Августо, сразу же поняв, отчего она рыдает. — простите меня, мама!
Позже он объяснил ей, за какой грех поплатился зрением и карьерой военного. А узнав, что здесь же находится брат Милагрос, стал просить прощения у него:
— Я не сумел защитить ее!