Девушка под сенью оливы
Шрифт:
Жить в деревне оказалось совсем не просто. Неприятные запахи, повседневные хлопоты по дому плюс вся остальная физическая работа, которую испокон веков тянут на себе сельские женщины. Для городской девушки, какой была Йоланда, все это было в диковинку, но приходилось приспосабливаться, приноравливаться и переучиваться буквально на ходу. Ведь с прошлой жизнью было уже покончено и надо было учиться жить так, чтобы не стать изгоем в новой для себя среде. Деревенские наблюдали за ней с настороженным любопытством и держались на заметном расстоянии.
В доме свекров не было книг, граммофона, на котором можно было послушать любимые пластинки, пианино, на котором
Родители Андреаса обращались с ней хорошо, и все же Йоланда уже не раз и не два вспомнила старую пословицу о том, что жених, каким бы он ни был хорошим, все же не сын, да и невеста не дочь.
Редкие встречи с Пенни стали единственной тоненькой ниточкой, связующей ее с прежней жизнью. Чаще всего подруги встречались в горах, когда обе отправлялись собирать хворост. Вид у Пенни был усталый, она сильно исхудала. Кто бы узнал, глядя на двух изможденных работой крестьянок, тех веселых жизнерадостных девушек, какими они были в Афинах. Пенни по-прежнему была зациклена только на новостях о своем ненаглядном Панайотисе, но весточки от Брюса долетали редко. И порой их приходилось ждать месяцами.
Сама Йоланда никогда не встречалась с Брюсом и с людьми из его окружения. Лишние знания в их среде не приветствовались. Все английские разведчики работали на острове под кличками. Чаще всего выбирались распространенные греческие имена. Кто они на самом деле, откуда и как их зовут, никто не знал.
О своих ночных отлучках Андреас тоже рассказывал жене крайне скупо. Вечером, едва стемнеет, он снимал висевший у двери вещевой мешок, брал нож и немного еды и уходил в ночь. Никто ни о чем не спрашивал, не задавал лишних вопросов, не интересовался подробностями. Йоланда молча провожала его до калитки, не смея даже подумать о том, чтобы попросить его остаться и никуда не ходить.
Зато какое счастье, когда он возвращался домой живым. До смерти уставшим, голодным, перепачканным кровью, но живым. Иногда он даже рисковал появляться в Ханье: маскировал отсутствие глаза очками или бинтовал голову, переодевался в поношенное деревенское платье и трогался в путь. Нужны были медикаменты, а еще больше нужна была информация, которую добывали бесстрашные девушки, работавшие в немецком штабе на всяких мелких должностях. Списки агентов, которых готовят к заброске в горы, информация о том, чем занимаются эсэсовцы, имена людей, находящихся в розыске. С особым удовольствием Андреас рассказывал дома, что в перечне разыскиваемых лиц значится и его имя.
Из города Андреас приносил с собой ворох свежих новостей. Муссолини свергнут, Италия уже готова переметнуться на сторону союзников, в Ханье все стены домов расписаны антифашистскими лозунгами.
– Скоро придут наши, – убежденно говорил он. – Мы должны быть готовы. Скоро, совсем скоро мы снова станем свободными. Но враг еще очень силен. Нельзя недооценивать его возможности.
Однажды Андреас вернулся домой не один. Он привел с собой окровавленного незнакомца, который рассказал им,
Она перебинтовала ему раны и не удержалась от вопроса:
– Как вам удавалась столько времени ускользать от немцев и оставаться на свободе?
– Вы знаете, мне просто повезло! – улыбнулся он своей обезоруживающей улыбкой. – Меня приютил в своем доме один крестьянин неподалеку от тех мест, где незадолго до войны вел свои раскопки знаменитый ученый Джон Пенделбери. Я тоже занимался раскопками, а потому, когда крестьянин увидел мои руки, он сразу понял, что я могу ему пригодиться для работы в поле. И все было бы хорошо и даже замечательно. Хозяин обращался со мной как с родным сыном… Но вот хозяйка! Стоило мужу выйти со двора, как она начинала откровенно приставать ко мне, склоняя к сожительству. Я понимал, что добром это не кончится. Учитывая местные нравы… Этот человек, он бы мог запросто убить меня. Надо было уходить от греха подальше. И я ушел. Долго странствовал, все пытался пробиться на запад, но люди говорили мне, что все англичане уже давно покинули остров.
– Да, вам пришлось многое пережить, – посочувствовала ему Йоланда, попутно отметив про себя, какие сильные и мускулистые ноги у молодого человека, будто он постоянно и весьма интенсивно занимается спортом.
– А что заставило вас, городскую женщину, забраться в такую глушь? – поинтересовался он, с удовольствием потягивая свежезаваренный чай.
– Муж решил вернуться к себе на родину, а я последовала за ним.
– Вы работаете у него медсестрой?
– Да, мы оба работали в клинике Красного Креста, – не задумываясь, брякнула Йоланда и тут же в испуге прикусила язык. Что это она так разболталась? – Ваша рана только внешне выглядит такой устрашающей, – резко переменила она тему разговора. – А на самом деле ничего серьезного. Нужно только регулярно делать перевязки, чтобы не занести инфекцию, и скоро все будет в полном порядке.
– У вас такое красивое имя – Йоланда. Это ведь переводится как «фиалка», да? Необычное имя для этих мест.
Она молча кивнула головой.
– Это имя дал мне отец. Наверное, ему нравился фиалковый цвет. Так я думаю.
– Очень тонко чувствующий человек. Он живет в Афинах?
– Нет, он умер.
«Что я говорю?!», – внутренне содрогнулась Йоланда. Но мальчишка слишком любопытен, однако!
Позже, лежа в кровати вместе с Андреасом, Йоланда снова и снова перебирала в памяти весь разговор с молодым человеком, чувствуя какое-то неосознанное беспокойство.
– Где ты нашел этого Ставроса? – не выдержала она наконец, и повернулась к мужу.
– Возле скалы. Видно, сорвался и упал откуда-то сверху. Он лежал, истекая кровью, был явно в шоке. Бедолага! Еще один несчастный, которому так и не удалось добраться до своих. Но почему ты спрашиваешь?
– Он мне рассказывал, что сбежал от одной весьма настойчивой хозяйки, которая буквально преследовала его своими любовными притязаниями. Частично этим, наверное, можно объяснить, что он не выглядит изголодавшимся. И вид у него совсем не потрепанный. Спортивный, загорелый. А ведь, по его словам, он в бегах уже более двух лет. Немалый срок, ты не находишь?