Девушка-рентген
Шрифт:
– Хлеб нужно купить? – спросила дочь хитро прищурившись. Не дожидаясь ответа, Анюта позвонила: "Дим, просыпайся. По—быстрому проглоти. Жду в моём дворе на лавочке. За хлебом сходим". Мать всё поняв улыбалась. Через десять минут за дочкой закрылась дверь. Женщина подошла к окну и наблюдала. Антон сидел на лавочке понурив голову, видимо, настроился сидеть долго. Анюта подсела рядом. Она не смотрела в его сторону, просто тихо сидела. Через три минуты Антон несколько воспрял, заёрзал, с интересом пару минут смотрел на девушку. Подошёл Димка. Анюта встала, пару секунд постояла прямо рядом с Антоном, ушла. Димка пошёл за ней. Антона что—то беспокоило. Он поднял глаза именно на их окно. Вика отпрянула. "О—ох! – выдохнула она после увиденного "спектакля обмена энергиями", и оставив Антона со своими мечтами взялась довязывать красивую юбку из чистой козьей шерсти, предвкушая как хорошо она будет сидеть на фигурке. "Всё. Не моё это" – отогнала она от себя мысли о мужчине. Когда в душе сплошная тоска спасает бездушие, бесчувственность. Включила диск с записями классического вокала. Она слушала Монсеррат Кабалье, Джоан Сазерленд, Ренату Тебальди, Миреллу Френи, Марио Дель Монако, Георга Отса, Дмитрия Хворостовского. Она могла
Прошло несколько дней. Вика, возвращаясь вечерами с работы на всякий случай незаметно оглядывалась – нет ли нового знакомого. Его не было. "Ну и хорошо. Так лучше. Так спокойнее. Мне сейчас не до романтики". За ужином иногда возвращалась к мыслям о нём. Тут же слышала от Анютки:
– Да появится, не заморачивайся. Чуть позже. Занят. И думает.
– Ты о чём? – как будто не понимая, спрашивала женщина.
– Ма, не придуряйся, – отвечал "рентген". И матери оставалось только улыбнуться и убирать со стола. Потом ложилась, тихо включала оперных див, чтоб не мешать дочке, и наслаждалась, пока не клонило ко сну. С их великолепно поставленными голосами, с красивейшими обертонами в голосах ей становилось легче. Сегодня она слушала Пласидо Доминго. "Какой мягкий тембр при такой силе" – в очередной раз подумала она, выключила и сладко заснула.
"Снова сидит под окнами, как будто молоденький парнишка. Просила же оставить меня в покое, – рассуждала Вика. – Ой, а дочка чего там? Когда это она вышла туда? И зачем? – заволновалась женщина. Открыла окно и молча, но уверенно, чтобы Антон не заметил, стала махать дочери подняться в квартиру. Та ей в ответ покачивала головой, как бы говоря "нет". Мать снова махала ей. В какой—то момент к этим двоим молча подошёл третий. Его фигура показалась Вике до боли знакомой. "А это кто, чего хочет?" Внутри у Вики странно сжалось, похолодело, стало очень плохо. Очень знакомое ощущение. Когда—то в молодости у неё уже были похожие ощущения, и они были не от хорошего. Она ещё не понимала, что происходит. Но что—то щемило сердце. – Сосед? Может мне выбежать?". Тут её как будто обдало кипятком. "Оох! – тяжело вскрикнула она. – Чего ему надо? Зачем он?" Это был он!.. Предатель. Пофигист. Нарцисс. Воробьиная душонка. "Спасти дочку, побежать туда…". Вика проснулась в холодном поту. Лежала ещё долго, боялась шевельнуться. Тупо смотрела в стену. "Хорошо, что это сон. Но к чему бы?". Старалась выгнать из мыслей, забыть. "Приснится же всякая чушь. Подлец и не вспоминает о нас. А ну его… Он же заявил: "у тебя своя жизнь, у меня своя". Пусть живёт своей жизнью, сам же так захотел". Было только 4:30 утра. Рано ещё. Жаль, не выспалась, скоро на работу. Полежала. Заснуть невозможно. Тихо встала, чтоб не разбудить дочку, села на кухне, прикрыв дверь, заварила себе кофе. Так и просидела почти неподвижно около часа, горько, тупо смотря на чашку. Кофе остыл. Выпила холодный с кусочком горького шоколада. Вкуса почти не ощущала. В кино героини в такую волнительную минуту закуривают сигарету дрожащими руками. Но она не курит. "Так и будет продолжать портить мою жизнь? – спрашивала себя молча. – Я не должна позволять ему это делать. Выкинуть из головы! Вон из наших жизней! Я просила, умоляла быть с нами – отказался! Чего тогда лезешь? Пошёл вон! – стараясь убедить себя, что злиться, говорила про себя женщина. Но понимала, что обманывает сама себя. Злиться на этого малодушного подлеца – выше её сил. Она так и не научилась этому. Иногда даже завидовала женщинам—стервам, наблюдая как они могут измываться над своими мужиками, как тащут их за хобот куда им надо, будто хорошо надрессированное большое ручное животное, как кидают их. А те всё прощают своей "стерве" и не могут отлипнуть от неё. С ней была обратная ситуация. "Надо быть стервой?!" – часто думала она. "Нет. Это не моё. Не получается у меня. И не хочется. Просто не вспоминать. Вычеркнуть его из памяти и всё! Но как это сделать? Он же биологический отец дочки. Как пошло сейчас слушается "биологический отец" – ухмыльнулась она измученной кривой улыбкой. Вроде как и не отец, вроде как чужой человек, и никакой человеческой ответственности. Как пошло. И похоже, человечество привыкло уже к такой отцовской безответственности! Печальный вывод! Это же в корне неправильно, но мы как будто смирились с такой несправедливостью, когда у нас при живых отцах дети—полусироты—сироты. А ему, взрослому – хоть бы что, он ищет себе следующие развлечения. Как больно и печально. А ведь такая боль преследует не одну, не три женщины всю их жизнь. Таких сотни! – глубоко вздохнула. – Почему так?". Взглянула на будильник. Ой, отключить звонок, пусть дочка чуть дольше поспит. Умылась холодной водой. Посмотрев в зеркало над раковиной, указательным пальцем ткнув себя в отражении, сказала: "Всё! Ты – взрослая тётка!". Начала готовить завтрак. Анюта сама раньше встала. Открыла дверь на кухню – "Чего ни свет, ни заря? Петух клюнул? Засранцы спать не дают?" – как будто пошутила она. Вика снова удивилась. "Неужели и во сне дочка почувствовала? Мдаа.." – выдохнула мать и промолчала. Дальше не обсуждали. Включили телевизор, завтракали под новости и прогноз погоды. Стали собираться.
В обеденный перерыв, к Вике, без аппетита поглощавшей пищу после "ночного вероломного гостя",
С близкими людьми и с родственниками она не может работать всегда. Мне кажется, что такой позицией современных людей учат быть эгоистами по жизни. Да. Любить себя, наверное, надо, беречь себя. Но не по принципу: "Я – главное на этой земле! Остальное вокруг – ничто, оно ДЛЯ МЕНЯ". Думается, ещё и поэтому у нас огромное количество брошенных одиноких людей, "ненужных" детей. Ужасный термин "ненужные дети"! Какое кощунство! Кто придумал? К тому же, как мне кажется, такая жизнь – не по священным заповедям. А как же "Возлюби ближнего своего"? Счастье, удача, удовлетворение приходят к тем, кто не прячется от жизни, а идёт им навстречу. Это верно. Но идти не по головам же близких, не топтать же их судьбы грязными тяжёлыми ботинками, подвергая жизни близких опасности, терзая их души, порой приближая и к суицидальным мыслям (сколько таких случаев!), и разбивая их психику на всю оставшуюся жизнь, ради своих меркантильных интересов. Никакие финансовые интересы не стоят жизней близких людей. Зато какое удовлетворение быть рядом с горячими, любящими тебя сердцами, даже с небольшим финансовым достатком. Знаю, найдутся те, кто захочет горячо поспорить с этим. Подошла коллега по работе. "Пойдём, ты там нужна". Вика постаралась улыбнуться. Жизнь продолжается. Молчи, сердце. Молчи!
Часть 9. Вика предполагала, что ближайшие несколько дней ни один из "её мужчин" не станет появляться. И немного успокоилась. А сон с явлением "вероломного гостя из прошлого" скорее всего давал понять, что в жизни того гостя что—то меняется, возможно, он связал, наконец, с кем—то свою жизнь, вконец забыв о своём ребёнке—первенце. Алименты его не обременяют, Вика не настаивала, ей были противны те копейки, которые могла с него истребовать. Может, и не права. А сам пальцем не шевелил, чтоб помочь своему ребёнку вырасти. Вроде как юридически свободный от всех обязательств молодой мужчина. Почему бы не красоваться перед другими женщинами, более "респектабельными" на его взгляд. А про брошенного ребёнка, про разбитые жизни можно и не рассказывать. Зачем очернять себя, показывать, что есть обременение? Интереснее казаться свободным и правильным. Так размышляла молодая одинокая женщина, не торопясь дошла до дома. Одолевала физическая и душевная усталость. Прошлая ночь была не из приятных. Дочки пока не было дома. Она после бассейна вернётся позже. Мать не стала ждать дочку к ужину, как делала обычно. На автомате выпила чашку чая без ничего и прилегла. Голова ныла. Аппетита не было. Прилегла и окунулась в глубокий сон. Анюта вернулась, зашла к матери, увидела её уставшую, спящую. Тихо удалилась на кухню, прикрыла дверь. Она не разбудила мать. "Пусть спит. Ей сейчас необходимо".
Следующие несколько дней прошли как обычно. Ничего необычного не происходило. "Ну и слава Богу" – благодарила Небо молодая женщина. В пятницу она вышла с работы чуть раньше, хотела быстрее попасть в квартиру, чтоб ни с кем не встретиться, одолевало предчувствие незапланированной встречи. Но Вика не успела зайти в подъезд. У дома её уже ожидал Антон, напряжённый какой—то. Он как раз постарался раньше освободиться, чтоб не проморгать её, понимая, что из дома он её уже не сможет вызвать. Она увидела его первой, издалека. Остановилась. "Что же делать? Как пройти незамеченной? Никак. Может, к Ире зайти в соседний дом? Но я домой хочу, раздеться, отдохнуть. Ну, отправлю его отсюда. Не обидеть бы парнишу". Она пошла к подъезду, слегка надеясь проскочить мимо гостя. Естественно, не удалось. Увидев женщину, Антон искренне улыбнулся, поднял головками вверх цветы, которые до того держал одной рукой головками вниз и, светясь изнутри пошёл ей навстречу.
– Здравствуйте. Я Вас жду.
– Да? Зачем? – Вика намеренно сделала удивлённое лицо.
– Нуу… – замямлил он и тут же собрался. – Вы же прекрасно понимаете сами. Кстати, Вы не назвали своё имя. Мы только обсуждали происхождение моего. Вот, это Вам, – с удовольствием протянул ей большой букет красивых роз. Их аромат на секунду обезоружил Вику. Господи! Ей так давно не дарили такое. Но незачем.
– Простите, Антон. Мы же договорились, что Вы не будете меня преследовать.
– Да? Разве? Не помню, – подурачился он по—мальчишески.
Ей стало немного смешно, но она сдержалась.
– Давайте так. Мне не удобно возвращать этот прелестный букет. Если Вы настаиваете, я его приму. Спасибо. Но Вы не будете приходить сюда без приглашения. Окей?
– Ну так приглашайте, – продолжая по—мальчишески, улыбаясь, он снова обезоружил женщину. – Я с удовольствием приму приглашение. В рабочие дни, правда, только поздно вечером смогу, а в выходные – я в полном Вашем распоряжении. – Понимаете, ээээ, ой, Вы так и не назвали Ваше благословенное имя. Понимаете, я всё это время, уже несколько месяцев, с тех пор как увидел Вас в библиотеке, хожу как чумной, я постоянно вспоминаю Ваш облик, даже когда работаю. Боюсь, что не смогу теперь жить, не видя Вас. Я как будто стал моложе лет на десять.
– Куда моложе—то, – улыбнулась Вика. – Вы и так мОлодец.
– Ну и как всё—таки зовут ту, что украла мой покой? – настаивал молодец. – Нет, конечно, если военная или коммерческая тайна – буду звать Вас леди.
– Что ж, леди тоже неплохо. Договорились. Но надеюсь, что больше намеренно встречаться не будем. Только если случайно в библиотеке.
– На это не могу согласиться. Это невозможно, леди. Давайте в субботу хотя бы просто погуляем где—нибудь в парке или сходим в цирк, в театр.
– Не получится. – Вика вспомнила, что представлялась ему замужней дамой.
– Антон, у нас с мужем планы на выходные. И вообще неприлично замужней женщине…
Он мягко перебил, взяв её руку нежно в свои
– Вы же придумали мужа, чтобы не видеться со мной. Я прав? Но я не причиню Вам никакого вреда, я добрый, – засмеялся он. Смутившись, продолжил – но деловой! Пожалуйста. Мне только видеть Вас – и я уже буду счастлив.
"Мальчишка", подумала про себя Вика. "Ну прогуляюсь денёк, раз ему так необходимо, всё равно дома одной торчать, дочка с друзьями уйдёт. Одна прогулка ни к чему не обязывает".