Девушка с береттой
Шрифт:
— Только не надо меня грузить, Охотникова, — оборвал Сергей.
Хотел сказать еще что-то обидное, но смолчал, лишь заметил:
— У нас есть видеозапись с откровениями этого, как там его фамилия?.. Запамятовал что-то.
— Мезенцев, — подсказала я.
— Вот-вот, он самый, Мезенцев. На этой пленке капитан поет как соловей.
— Единственный наш стоящий свидетель — это Науменко. Надеюсь, он надежно спрятан?
— Надежней некуда, — успокоил меня Сергей. — Старик свое слово держит. Пока.
— Какая ранящая слух оговорка!
— Что же мне прикажешь делать? Может быть, покончить
Сергей пытался себя сдерживать, но у него плохо получалось.
— Не знаю даже, что тебе посоветовать. Если вешаться, так это неэстетично, стреляться — негигиенично, а вот отравиться практичнее всего. — Я решила не обострять обстановку и вовремя остановилась. — Извини, плохая шутка.
Я думала, что сейчас-то Баранов выйдет из себя, но ничего страшного не произошло. Сергей устало повалился на диван, отвернулся к стенке, уткнувшись носом в подушку.
— Оставь меня, пожалуйста. Вдруг удастся уснуть. Нереально, конечно, в такой обстановке, но маленькая надежда есть.
Я вспомнила, что не спали мы по крайней мере двое суток, но сама не испытывала усталости. Только чувство пустоты и какой-то скрытой злобы, на кого, сама не понимаю, подтачивало изнутри, словно туча термитов съедала заживо старый деревянный дом.
Стараясь не шуметь, вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Настенные часы в коридоре, напоминающие корабельный штурвал, в тишине продолжали гулко отсчитывать секунды, минуты и часы, передвигая стрелки по циферблату. В такой момент абсолютного затишья, как никогда явственно ощущаешь поток времени, как одно целое с пространством. Капля бесконечности срывается вниз, хотя понятия «верх» или «низ» теряют всякий смысл, и, неподвластная вселенскому тяготению, разрастается буквально на глазах во что-то необъятное. На одной чаше весов — человеческие мелочи, а на другой груда веков. Мелочи перевесят, хотим мы того или нет. Тут я резко обрываю ход своих мыслей. Что это ты вдруг, Женечка, расфилософствовалась, залезла в такие дебри, что и не выбраться? Пойди-ка лучше на кухню да выпей чего-нибудь покрепче, например, кофе. Хотя, честно признаюсь, я видеть его уже не могу…
Глава 10
Без предупреждения, без стука Баранов, словно смерч, сметая все на своем пути, ворвался в кабинет Котова. Обошел огромный рабочий стол, во главе которого сидел генерал, и приблизился к нему буквально вплотную.
Тот изучал какие-то документы. Не спеша отвлекся от своего занятия, поднял глаза и взглянул на Сергея. Затем протянул руку, хотел поздороваться, но Баранов не ответил на приветствие, только с ненавистью и вызовом поглядывал на него.
— Добрый день, Сергей Александрович.
В ответ лишь молчание, обстановка с каждой секундой все больше накалялась. Генерал, будто испытывая неловкость, удивленно произнес:
— Я, всеми уважаемый человек, протягиваю вам первым руку, а вы, отбросив в сторону элементарные нормы поведения в чужом доме, стараетесь меня обидеть. Хотя бы из уважения к моим сединам могли вести себя поприветливее. — Прервавшись, генерал тяжело вздохнул и добавил: — Но я не обижаюсь на запальчивую молодость, сам когда-то был таким же…
— Если я уверяю кого-то в своей поддержке, то даю твердое, железное слово. И всегда
Котов поднялся со своего рабочего места и вежливым жестом руки пригласил меня и Сергея присесть. Я вошла в кабинет вслед за Барановым безмолвной тенью и также молча выслушала его обвинения.
— Ах, вот вы о чем, — понял наконец причину такого поведения Сергея Котов. — Сначала присядьте и успокойтесь. Ну, пожалуй, начнем обо всем по порядку. Во-первых, я никак не мог обещать вам мгновенного, немедленного результата. Мы ведь тоже люди, согласитесь? — Генерал вопросительно посмотрел на оппонента, но тот так и не проронил ни слова. И Котову пришлось продолжить свои объяснения, но на этот раз голос его прозвучал твердо и как-то даже резко:
— Во-вторых, уважаемый Сергей Александрович. Я не дам вам порочить честь мундира и не дам своих коллег в обиду. Вы не имеете права раскидываться такими обвинениями без должных на то доказательств. Надеюсь, вам все ясно?
— Нет, неясно, — позволил себе дерзость Баранов.
— Сергей, только не устраивай здесь детский сад, — попробовала я остудить его пыл и немного поубавить решимости, как всегда, идти лбом на кирпичную стену.
Пытаясь докопаться до истины, я обратилась к Котову:
— Нам все понятно, Александр Анатольевич, но все-таки мы ждем вразумительных и четких объяснений причин вашего, конечно, бездействия.
— Женя, у вас мужской склад ума. Я могу только поаплодировать вашему хладнокровию и сдержанности, а также сказать «браво».
Котов был одет в штатское — белая сорочка, черные брюки и такого же цвета жилетка. Пиджак висел на спинке кресла. Шикарная тройка очень шла бравому, по-прежнему молодо выглядящему генералу.
— Спасибо за комплимент, — выдавила я из себя.
— Ни в коем случае не комплимент — это сущая правда. — Он широко улыбнулся мне и поправил галстук. — А что до вашего многострадального дела — то тут кое-кто хочет с вами обоими поговорить. И как раз на эту тему, причем — очень серьезно…
Он подошел к креслу, снял пиджак и одним взмахом накинул его себе на плечи. Направился к двери, в которую недавно, сопровождаемый всеми мыслимыми и немыслимыми шумовыми эффектами, влетел Баранов. Почувствовала — своим органом обоняния я гордилась — еле уловимый терпкий запах мужского одеколона, недешевого, надо понимать, как и все остальное, принадлежавшее Котову. Генерал знал толк во всем.
— С пропусками на вахте никаких проблем не было? — поинтересовался он, стоя уже у самого выхода.
Я поблагодарила его. Искренне, но не заискивающе произнесла:
— Нет, никаких проблем, что вы!
Он удалился, плотно закрыв за собой дверь.
Ожидание затянулось, я уже начала не на шутку нервничать и напряглась.
— Что-то здесь не так, — сказал Сергей и подошел к двери. Дернул на себя, но она была заперта.
— Так бесславно закончился их поход против империи зла, — сделал он заключение и театрально поник головой.