Девушка с глазами львицы

Таро Марта

Она впервые ехала в Ковент-Гарден, и Генриетта, уже не раз побывавшая в опере, накануне во всех подробностях рассказала о том, что их ждёт. Саму Генриетту уже не интересовали ни публика, ни красота огромного зала, ни августейшие персоны в королевской ложе. Генриетта мечтала лишь об одном: услышать знаменитую Джудитту Молибрани в партии «Танкреда».

У поворота к театру завивалась бесконечной змеёй вереница еле ползущих экипажей. Наконец, после титанических усилий кучера, карета остановилась у портика с четырьмя толстенькими колоннами. Лакей отворил дверцу, и герцог Гленорг, выйдя первым, помог спуститься жене, а потом Лизе и Генриетте. Навстречу им по ступенькам сбежал лорд Джон.

– Ну наконец-то!

Скоро начнётся увертюра, а вас всё нет, – обижено попенял он брату.

Подхватив под локти Лизу и Генриетту, Джон стремительно повёл барышень в фойе театра, и герцогу пришлось поторапливаться, таща за руку Долли.

– Простим Джону его нелюбезность, – шепнул герцог жене, – когда дело доходит до оперы, он становится невменяемым.

Усадив барышень в ложе, лорд Джон стал пересказывать им либретто. Генриетта с жаром отвечала ему. В два голоса втолковывали они Лизе, какое счастье ждёт её нынче вечером. Может, княжна не оправдала их ожиданий с проявлениями восторга, или знатокам наскучила беседа с дилетанткой, но они оба вдруг потеряли к Лизе интерес и принялись обсуждать какие-то совсем непонятные тонкости, а она с радостью вернулась к мыслям о синеглазом графе. Лизе было так хорошо! В её мечтах Печерский был рыцарем без страха и упрёка, и он… любил её.

Беседа друзей долетала до Лизы, как сквозь вату:

– В антракте мы можем сходить за кулисы и познакомиться с сеньорой Молибрани, – тоном человека, дарящего другим неслыханное счастье, сообщил лорд Джон. – Ну что, пойдём?

– Да, пожалуйста, пойдёмте! – взмолилась Генриетта.

– Вы обе можете пойти с Джоном, если, конечно, захотите, – откликнулся герцог.

– Как можно не хотеть познакомиться с великой Молибрани? – пожал плечами Джон. Подобная мысль его явно оскорбляла.

Все смолкли, как будто чего-то ждали. Может, Лиза что-то пропустила?

Долли легонько подтолкнула её и сказала по-русски:

– Лиза, не обижай моего деверя, пойди с ними…

Вот так-то предаваться мечтам! Попадёшь в дурацкое положение. Чувствуя, что предательски краснеет, Лиза с готовностью подтвердила:

– Конечно, я с удовольствием…

Поняв, что ответила сестре по-русски, для остальных она перевела свой ответ на английский. Под пристальными взглядами Лизины щёки запылали, как два краснобоких яблока, но, на её счастье, загремели аплодисменты, и все повернулись к королевской ложе. Туда в сопровождении двух немолодых дам и седого офицера в красном мундире вошла высокая русоволосая девушка в простом белом платье. На ней не было никаких украшений, лишь гирлянда роз перевивала локоны в прическе. Но украшений и не требовалось. Такая красота в них не нуждалась! Зал захлебнулся овациями. Кто-то закричал:

– Да здравствует принцесса Шарлотта!

– Да здравствует наша гордость! – донеслось с другой стороны.

С верхних ярусов вторили:

– Да здравствует надежда Британии!

Принцесса Уэльская, подойдя к краю ложи, с улыбкой покивала восторженной толпе, а потом села в кресло. Как дирижер, она подняла обе руки и плавно опустила их. Рукоплескания и крики послушно смолкли.

«Похоже, что ей это очень нравится, вон ведь как глаза сияют, и улыбка победная», – догадалась Лиза.

Точно к такому же выводу пришла и женщина, сидевшая в ложе бельэтажа.

Ничего себе задачка! Орлова вздохнула – последняя надежда, что поездка в Англию окажется хоть сколько-нибудь приятной, растаяла, как прошлогодний снег, – тут уже никакой театр не поможет.

Глава шестая. Кассандра Молибрани

Сияя, будто фокусник, пообещавший зрителям приятнейший из сюрпризов, лорд Джон с ловкостью завсегдатая вёл своих спутниц по коридорам театра. Поплутав так, что Лиза уже забыла, с какой стороны остался

зрительный зал, провожатый подвёл барышень к высокой белой двери и постучал. Изумительной красоты тёплый голос, недавно звучавший со сцены, пригласил гостей войти. Джон открыл дверь и пропустил своих спутниц вперёд. В большой комнате с белыми шёлковыми гардинами и золочёной резной мебелью было светло, как днем. Пламя свечей двоилось в зеркалах. У туалетного столика сидела женщина в костюме рыцаря и тонкой кисточкой поправляла грим. Чуть сбоку, у стола, расправляла перья на бутафорском шлеме молодая девушка, скорее всего, ровесница Лизы. Яркая и привлекательная брюнетка, барышня всё же казалась странной. На её нарядном розовом платье переливался лиловыми огнями огромный аметист, украшавший крышку массивного, размером с ладонь, золотого медальона. Цепь его была толщиной чуть ли не с мизинец, и на кружевных оборках и розовом шёлке это смотрелось неуместно. Такое украшение при всей его красоте и явной ценности больше подошло бы крупной зрелой матроне, чем юной и тоненькой, как тростинка, барышне.

Старшая дама вслед за барышней повернулась к вошедшим. Не было никаких сомнений, что рядом с примадонной стоит её дочь. Яркая красота старшей оттеняла расцветающее очарование младшей. Пышные иссиня-чёрные кудри, чуть смугловатая, без румянца кожа и ярко-красные губы обеих женщин были совершенно одинаковы, но вот глаза оказались разными: у матери – чёрными, как тёплая южная ночь, а золотисто-карие глаза дочери цветом напоминали янтарь.

– А, Джон! Заходите и приглашайте к нам своих дам, – с улыбкой позвала примадонна. – С моей дочерью Кассандрой вы уже знакомы, так что окажите любезность – представьте нам этих милых барышень.

От столь тёплого приёма Джон расцвел, заулыбался и с готовностью исполнил желание хозяйки:

– Сеньора, позвольте представить вам моих родственниц: княжну Элизабет Черкасскую и герцогиню Генриетту де Гримон.

Даже голос его звучал здесь по-другому: в гримёрной примадонны Джон держался свободней и раскованней, чем дома.

– Очень рада знакомству, – любезно отозвалась сеньора Джудитта. Она пожала девушкам руки и повернулась к дочери. – Кассандра, познакомься с сеньоритами.

Девушка в розовом вышла вперёд и сначала пожала руку Генриетте, а потом повернулась к Лизе. Она шагнула навстречу княжне, но не дошла, а вдруг, побледнев, застыла. По Лизиной спине прополз холодок, а по всему телу побежали мурашки. Дочка хозяйки тоже казалась ошеломлённой, но, поймав вопросительный взгляд матери, она всё-таки сделала последний шаг и протянула Лизе руку.

– Я очень рада, – сказала Кассандра.

Но Лиза не смогла ответить. Пожав протянутую ладонь, она оцепенела: странные холодные искры проскочили меж соединившихся в рукопожатии пальцев. Кассандра отдёрнула свою руку и, став так, чтобы загородить княжну от остальных, наклонилась к её уху и шепнула:

– Нам нужно поговорить наедине.

– Хорошо, – кивнула изумлённая Лиза.

Кассандра отступила и обернулась к матери, ожидая, что же та скажет. Но примадонну уже отвлекли: её вниманием завладела Генриетта.

– Сеньора, я сама пою, поэтому понимаю, что ваш дар – это непревзойдённая вершина! – изливала она свой восторг. – Никто и никогда не будет петь так, как вы.

– Голос всегда дается от Бога, – заметила певица и любезно предложила: – Может, вы споёте что-нибудь для нас? То, что любите…

– Я пою Моцарта, а особенно люблю «Волшебную флейту». Вы и впрямь согласны меня слушать? – Генриетта, казалось, не верила своему счастью.

– Конечно, это тем более интересно, что ваш голос выше, чем у меня. Раз вам нравится «Царица ночи», у вас должно быть драматическое сопрано. – Примадонна кивнула на маленькое кабинетное фортепиано в углу комнаты. – Вы сможете аккомпанировать себе сами?