Девушка с кулоном на шее

Леонов Николай

– Да вы философ, – улыбнулся Лев. – Приверженцев взглядов Иммануила Канта с его теорией относительности восприятия не часто встретишь в среде людей вашей профессии.

– Почему нет? По мне, так сама профессия обязывает быть философом, – не согласился патологоанатом. – Кстати, взгляды Канта к нашей дискуссии подходят как нельзя лучше, что дает мне право вернуть вам ваш сомнительный комплимент. Полицейские, знакомые с работами философов, встречаются не намного чаще, чем патологоанатомы.

– Сдаюсь! – шутливо поднял руки Лев, показывая, что отдает победу противнику. – Так что вы можете сказать об этих останках?

– Немного. – Кухарев легко перешел

к вопросам профессиональной сферы. – Останки принадлежат мужчине в возрасте от сорока пяти до пятидесяти лет. При жизни из хронических заболеваний имел панкреатит, что привело к образованию раковой опухоли в верхней части двенадцатиперстной кишки. Поразительно, но он так и так умер бы в ближайшие пару-тройку месяцев. Убийце стоило подождать, и на одну жертву на его совести было бы меньше.

– Опухоль не операбельна?

– Слишком поздно для операции, ни один хирург не взялся бы за нее. Ни за какие деньги, если они у покойного и имелись. О способе убийства со стопроцентной уверенностью сказать не смогу. На имеющихся останках следов насильственной смерти не обнаружил. Разумеется, если не брать в расчет то, что его разделили на двадцать частей. Колотых ран в области сердца, печени и других жизненно важных внутренних органов нет, следов отравления тоже, вот что я имею в виду. Удушение? Были бы видны изменения в легких, а они, как вы уже поняли, отсутствуют. Вероятнее всего, смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг, но, так как голову для проведения экспертизы нам не предоставили, эта версия остается лишь предположением.

– Время смерти?

– От тридцати до пятидесяти дней, точнее сказать трудно. Дело в том, что каждый труп проходит определенные стадии разложения. С момента смерти до третьего дня тело поедают бактерии и собственные ферменты. Это происходит внутри организма, и внешне труп остается достаточно привлекательным. Нам, патологоанатомам, достаются, так сказать, самые мерзости. Если на теле имеются ранки, для мясных мух это Клондайк. Буквально в течение двадцати четырех часов они успевают отложить личинки вокруг ранки и так называемых естественных отверстий, а это рот, нос, глаза, анус и так далее. Жизненный цикл мухи от яйца до личинки примерно две-три недели, если, конечно, на улице не сорокаградусный мороз. Все это для патологоанатома подспорье в его работе. До десятого дня тело раздувает, а личинки растут. Мы сопоставляем размеры, процент вздутости и прочие показатели и получаем реально возможный срок от четырех до десяти дней. Если же тело усыхает, мясо приобретает кремообразное состояние, а открытые части тела чернеют, мы с уверенностью можем говорить о двадцати днях с момента смерти.

– Все это весьма интересно, – борясь с тошнотой, проговорил Гуров, – но не могли бы вы пропустить подробности части этапов и перейти сразу к нашему случаю?

– Что, не нравится экскурс в анатомию патологий? Я вас не виню, немногие мои студенты выдерживают лекцию до конца, чтобы не сбегать в уборную и не опорожнить желудок, – с трудом сдержал смешок Кухарев. – Ну, если вы настаиваете, перейдем к нашему случаю. Видите, какой плоской стала плоть? Это результат высыхания, этап так называемого «масляного брожения». По этому признаку мы с уверенностью можем сказать, что жертва является трупом не менее двадцати дней. Если бы плоть соприкасалась с землей, остатки кожи покрылись бы плесенью. Мы этого не наблюдаем и отсюда делаем вывод. Какой?

– Что тело после смерти на землю не бросали, – подал голос санитар. Ему надоело в сотый раз слушать лекцию коллеги, и он

решил ускорить процесс, подсказав правильный ответ.

– Верно, коллега, с вероятностью до девяноста шести процентов мы можем утверждать, что тело было запаковано. Это видно и по ряду других признаков. А вот относительно жуков вас проинформировать необходимо. Жуки успели выйти из личинок, что увеличивает период до тридцати-сорока дней.

– Валерий Сергеевич, давайте уже о главном, у меня перерыв срывается, – не выдержал санитар. – Или сами свои трупы тягайте.

– Хорошо, мой нетерпеливый друг, перехожу к главному, – вздохнув, заявил патологоанатом и снова обратился к Гурову: – Так вот, если коротко, на пятидесятый день наступает период сухого распада, а в нашем случае мы этого не наблюдаем. Отсюда вывод: смерть данного субъекта наступила не более пятидесяти и не менее тридцати дней назад. Таков мой вывод.

– По остальным трупам есть что-то важное? Если да, я хотел бы услышать это от вас лично, а не прочитать в отчете.

– Давайте взглянем на останки, отпустим нашего помощника, а после неспешно поговорим, – предложил патологоанатом.

Гуров коротко кивнул. Санитар вкатил носилки обратно в камеру, закрыл дверь бокса и перешел к следующему. Оба трупа Лев разглядывал не более пяти минут. Патологоанатом сообщил, что приложил подробный пронумерованный фотоотчет, по которому легко восстановить картину, если в этом появится необходимость, после чего повел его в комнату отдыха.

И как раз вовремя: в коридор морга входил Стасик, ведя за собой худощавого мужчину в штатском. Вид у того был хоть и уставший, но деловитый. Где-то примерно посередине коридора обе группы поравнялись. Пока обменивались рукопожатиями, успели друг другу представиться. Эксперт-криминалист и патологоанатом оказались давними знакомыми, что при сопряженности их профессий было неудивительно. Вчетвером они расселись по диванам в комнате отдыха и обстоятельно побеседовали.

Гуров попеременно задавал вопросы то криминалисту, то патологоанатому. Те охотно отвечали. Детально и с подробностями. Картина вырисовывалась следующая: если первая жертва неизвестного была убита чуть ли не полтора месяца назад, то два других, по оценке экспертов, на момент обнаружения пребывали в таком состоянии не более трех дней. Оба трупа, как и первый, принадлежали мужчинам, возрастные рамки чуть моложе, от тридцати до тридцати семи. Татуировок, шрамов, характерной формы родинок на жертвах нет.

Собственно, это была практически вся информация. Остальное, включая антропометрические данные, такие, как рост, вес, телосложение, все еще находилось в обработке. Своей лаборатории с новомодной техникой, способной распознать и реконструировать внешность по паре-тройке признаков, у истринских правоохранителей не было, поэтому процесс обещал стать долгим. И все же кое-что интересное Гуров из беседы вынес. В ряду прочих комментариев патологоанатом сообщил, что более поздние жертвы, скорее всего, работали на земле. Если и не были профессиональными фермерами, то уж личное хозяйство для собственных нужд было у них весьма внушительное. Об этом говорили и мышцы, и кожа на руках, и более глубокий анализ собранного с останков биологического и генетического материала. Показывало результаты и кое-что еще: все три жертвы, с вероятностью до семидесяти пяти процентов, состоят в близкой родственной связи. Официальное подтверждение должны были прислать из Москвы после проведения дополнительных идентификационных операций, но, по словам эксперта, это была чистая формальность.