Девушка с лабрадором
Шрифт:
Гуляя с Морти, она по-прежнему обходила стороной детские площадки, а Илюшу, младшенького сыночка Влада, вспоминала с нежностью. Катя не позволяла себе думать о нём, как о своём, но хотелось.
Постепенно она снова пришла к своему творчеству, рисунки превратились в эскизы нарядов, а потом Катя стала шить.
Влад оставил ей карточку с наличными на жизнь, отчего было неловко, потому она старалась тратить как можно меньше. Денег на швейную машинку не было, и она шила руками.
Ткани на шитьё Катя покупала самые дешёвые, забирала обрезки и остатки, шитьё вручную занимало много времени, но Кате нравилось.
Это был её первый заработок за долгое время.
Влад звонил сначала часто, потом стал звонить раз в неделю, и говорил, что чаще просто нельзя, а потом и вовсе пропал. Катя беспокоилась и постоянно думала о нём, но сердце подсказывало – может быть, он передумал, перестал звонить, чтобы не стать ближе. Она и так понимала, что не нужна ему, несмотря на возникшую связь, и от этого было горько, но хотя бы не хотелось умереть.
Женщина ловила себя на мысли, что часто плачет во время шитья, низко склонив голову, и плачет именно при мыслях о Владе. Они с ним не могут быть вместе. Совсем. У него есть семья и дети, а она не может ему предложить ничего, кроме тяжёлой истории своей жизни.
Подошёл Новый год, Влад больше так и не позвонил, и Катя попыталась себя убедить, что они не пара. Но другая проблема стала занимать её мысли.
Морти дохаживала беременность последние дни, а хозяйка ничего не знала о том, как принимать щенков. Она просто тревожно и беспомощно смотрела на неповоротливую беременную собаку, и ком застревал в горле. Ей вспоминалась она сама на большом сроке беременности, накатывал страх, который было не описать словами.
В самом конце декабря, когда прогулка с Морти растягивалась из часа в два, потому что та медленно ходила, на улице ей встретилась Марина, жена Влада. Катя неосознанно втянула голову в плечи и опустила взгляд, но та всё же заметила её.
Она всерьёз испугалась, когда высокая Марина быстрым шагом прошла мимо, обдавая терпким запахом духов, ничего не говоря, только странно усмехнувшись.
С тяжёлыми мыслями Катя зашла в свой подъезд, пропуская вперёд собаку, и не заметила, что следом за ней шёл высокий мужчина. Остановившись возле лифта, она ощутила знакомый запах туалетной воды и осторожно обернулась, стараясь разглядеть стоящего сзади человека.
Ей немного высокомерно и почему-то грустно улыбался Виктор, спрятав свои руки хирурга в глубокие карманы дублёнки.
– Привет, - тихо сказал он. – А я к тебе. С Наступающим!
Катя опустила голову, окончательно растерявшись, и в первую секунду не могла что-нибудь ответить. Она не могла представить, зачем понадобилась Вите. В последний раз она помнила, что он в двухсотый раз требовал её съехать с его квартиры и казалось, больше у них нет общих тем, поэтому на его слова ей было нечего сказать. Позже Катя поняла, что в ней всё ещё жила обида за его категоричность – он считал именно её виновной в смерти их детей. Не судьба, не случай или нездоровье, не непредсказуемое поведение организма. Как профессионал и как муж он не простил ей их смерти.
Они ехали в лифте
– Она скоро ощенится? Ты её сводила? – поинтересовался Виктор.
– Да, - кивнула Катя.
– Скоро.
Не ответив на второй вопрос, она вышла на своём этаже и, открыв дверь ключами, вошла в квартиру. Виктор шагнул за ней и увидел маленького пушистого котёнка, крутившегося у ног Кати.
Она всё-таки нашла свой путь, и нашла, кого любить – пусть не детей, хотя бы животных. Виктор невесело усмехнулся.
– Скучаешь без своего поклонника? Он тебе денег оставил? – сразу начал разговор он не с того, с чего хотел.
И так было всегда – стоило ему увидеть её красивое, печальное лицо, как накатывало какое-то озлобление, потому что всегда возникал тот мужик, который хотел её пожалеть и был готов содержать.
Катя вновь не ответила, как будто он молчал, задумчиво повесила куртку в глубокий шкаф-кладовую в прихожей и ушла на кухню, куда уже убежали её животные. Виктор рассеянно оглядел квартиру, точно такую же, которую он недавно продал, и отметил, что у его бывшей жены затяжная депрессия подошла к концу. И зря он иронизирует насчёт любовника. Всё же нашёлся человек, который помог ей, и увы, им оказался не он. С ним у неё сложилось всё печально.
Вокруг было чисто, убрано, в комнате на письменном столе стояли веточки сосны, украшенной мишурой – символ скорого праздника, в углу - старый манекен, и на нём приколоты лоскуты ткани – значит, она вернулась к своему любимому ремеслу – дизайну одежды.
В углу дивана лежал толстый журнал мод, клубок синих шерстяных ниток и спицы – вязание. В общем, Катя не скучала, занималась любимым делом на деньги мужчины, то есть Ковалёва, мужа Марины.
– Зачем пришёл? – спросила Катя, появившись в дверях комнаты. Руки у неё были красными, наверное замёрзли на улице, и щёки тоже сильно обдало морозом. Выглядела она намного лучше, чем в последний раз их встречи – она поправилась, и к ней возвращалась её природная красота, особенно ожили глаза. Теперь они смотрели спокойно и твёрдо.
Виктор пожал плечами.
– Хотел спросить, как у тебя дела. Ковалёв рассказывал, но я решил зайти сам.
Он протянул ей коробку с пирожными, её любимыми, и попытался улыбнуться.
– Это тебе, с Новым годом, ты его очень любишь.
– Спасибо, - кивнула она. – Тогда пошли пить чай.
– Устроилась ты тут хорошо, чем занимаешься? – спросил Виктор, оглядывая аскетичную, белую кухню с громко гудящим холодильником.
На маленьком столе не стояло ничего, как и любила его бывшая жена – она всегда была ярой аккуратисткой на кухне, хотя по её характеру этого было не скажешь.
Виктор втиснулся между холодильником и столом на табуретку, и заметил, что Катя всё же смущается его, ссутулив худые плечи.
Она ходила по кухне, не переодевшись, в толстых спортивных шуршащих штанах, плюшевой кофте на молнии и домашних тапочках, почти не смотрела на него, готовя чай, и почти ничего не говорила.
– Шью потихоньку, - неохотно ответила она. – А как твоя работа?
– Всё отлично, скоро улетаю на стажировку в Англию, надо заняться языком.
– Молодец, - искренне сказала Катя.