Девушка с обложки
Шрифт:
— Простите! — Она снова попыталась высвободиться. Парень разжал руки, но не отступил, а продолжал стоять совсем близко, глядя на нее с веселым любопытством.
— Судя по всему, вы не принадлежите к экипажу этого судна, — заметил он очевидное.
— Нет! — мотнула головой Клодин, улыбнулась ему и побежала дальше, уверенная, что он смотрит ей вслед.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Из дневника Клодин Бейкер: «...Я
Часа за полтора до праздничного ужина по случаю начала круиза в дверь постучали. Клодин открыла и увидела Халида.
— Я могу войти? — с улыбкой спросил он.
Видеть его у нее не было ни малейшего желания — особенно после неприятной сцены, которой она сегодня стала свидетельницей и которая непонятным образом вместо сочувствия к человеку, которым так грубо помыкают, вызвала у нее еще большую неприязнь к секретарю.
Но правила вежливости требовали впустить, поэтому, скрепя сердце, Клодин отступила от двери.
Войдя, он протянул ей плоский футляр, обтянутый зеленой замшей.
— Господин Абу-л-хаир просил, чтобы вы сегодня вечером надели вот это.
— Передайте шейху мою благодарность, — кивнула Клодин.
Нетрудно было догадаться, что в футляре лежат какие-то драгоценности. В этом не было ничего необычного — фотомодели и актрисы часто брали напрокат украшения известных фирм, чтобы надеть их на званый ужин или прием.
Едва Халид вышел, она плюхнулась на кровать и распахнула футляр.
На белой бархатной подкладке лежали серьги с изумрудами — большими прямоугольными темно-зелеными камнями с синеватым отливом — и колье из таких же камней. Бриллианты размером с булавочную головку, посверкивая в золотой оправе, оттеняли красоту изумрудов.
Похоже, украшения были сделаны лет сто назад — от них веяло каким-то несовременным, варварским великолепием.
Загвоздка состояла лишь в одном: светло-лиловое платье, которое Клодин собиралась надеть, к изумрудам никак не подходило. Из имевшихся у нее нарядов с ними идеально смотрелся бы лишь один — платье из бежевого плотного шелка со вставками из золотисто-черной парчи и с узким глубоким вырезом.
Времени было в обрез. Клодин вызвала горничную и попросила срочно — быстро, буквально сейчас привести в порядок бежевое платье, а сама села делать макияж. Он был продуман еще с утра, но теперь приходилось импровизировать на ходу — ведь, понятное дело, сиреневые тени, сочетающиеся с лиловым платьем, не подходят к бежевому и тем более к изумрудам.
Согласно правилам этикета, Клодин полагалось встречать гостей вместе с шейхом. Поэтому в назначенный срок она поднялась к нему в апартаменты, чтобы потом рука об руку спуститься в холл — и убедилась, что сколько бы ни прошло лет, но парижский дух из Абу-л-хаира до сих пор не выветрился: встретил он ее истинно французским возгласом:
— Шарман, шарман! Повернитесь, чтобы я мог вас рассмотреть как следует!
Клодин сделала пируэт, вызвав новое «Шарман!».
Сам шейх был тоже одет по-праздничному: привычный белый балахон сменился небесно-голубым,
— Ну, вы готовы? — с улыбкой спросил он.
— Вполне.
— Тогда пойдемте. — Холодные, сухие, не по-старчески сильные пальцы сжали ее руку, увлекая к выходу.
Сзади, одетый в безукоризненный черный смокинг, неслышной тенью шел Халид.
На вечеринках и банкетах Клодин бывала десятки раз и, войдя в заполненный людьми холл, сначала не могла понять, что же кажется ей непривычным здесь. И лишь в пятый или в шестой раз услышав сказанное шейхом: «Позвольте представить вам мисс Клодин Бейкер, которая любезно согласилась быть хозяйкой на нашем круизе» — поняла: вокруг очень мало молодых лиц, большинство гостей давно перешагнули сорокалетний рубеж.
К ее ровесникам можно было отнести лишь жену итальянского кинопродюсера — к слову сказать, тоже бывшую модель (наметанным взглядом Клодин определила, что с момента замужества та поправилась по крайней мере на три размера), да Дорну Тиркель — двадцатипятилетнюю дочь стального магната, имя которой куда чаще мелькало в скандальной, чем в светской хронике. На яхте она была не с отцом, а с австрийским банкиром, невестой которого в настоящее время числилась, но Клодин почему-то не сомневалась, что и эта помолвка закончится так же, как три предыдущих — то есть до свадьбы дело не дойдет.
Шейх, в силу возраста, не стал строго придерживаться правил этикета: войдя и обменявшись любезностями с несколькими парами, он почти сразу уселся на диванчик — гости чередой потянулись к нему для короткой аудиенции. Довольно скоро он шепнул ей на ухо:
— Вам, наверное, скучно сидеть — походите, пообщайтесь... словом, вы лучше меня знаете, что надо делать.
Клодин встала, прошла несколько шагов и огляделась — кому из гостей требуется ее внимание в виде пары минут светской болтовни? Тут-то и настиг ее утренний знакомец из холла — подошел с бокалом шампанского в руке и со словами:
— Вы не хотите выпить? — Когда она машинально взяла бокал, рассмеялся: — Простите за столь банальный повод для знакомства, но другого я просто не придумал. Поскольку я не уверен, что с ходу найду кого-то, кто сможет меня вам представить, то позвольте мне нарушить правила этикета и представиться самому: Ришар Каррен. Младший, разумеется, — добавил он с обаятельной улыбкой. — Старший — мой отец, вон он разговаривает с мистером Абу-л-хаиром.
Она перевела взгляд туда — на диване рядом с шейхом сидел высокий брюнет лет пятидесяти, очень похожий на ее собеседника.
— Клодин Бейкер.
— О, так вы американка! А я думал, вы итальянка — мадам Фалоньери, — он кивнул в сторону жены продюсера, — назвала вас Клаудиной.
— Все правильно, — улыбнулась Клодин, — я действительно Клаудина. Я фотомодель, и это мой псевдоним.
— Очень рад знакомству! Признаться, я согласился поехать в этот круиз только из-за отца и думал, что мне предстоят скучнейшие две недели. Но, оказывается, все не так уж и плохо, — весело блестя глазами, заметил Ришар. — Надеюсь, в обязанности хозяйки входит не давать гостям скучать?