Девушка с татуировкой лисы
Шрифт:
Слова застряли в горле, Тоннеля не привыкла сдаваться, но, понимая положение вещей, ей придется принять поражение. Может быть потом она возьмет реванш, а сейчас, зная упертость Красавчика, ей надо выдавить из себя чертовы слова, если она не хочет в ближайшее время валяться на земле в его объятиях.
— Все-все, молодец, — отвернула она лицо от Виталика, чувствуя, что ее заводит такая близость. Она не собиралась признаваться даже самой себе, что парень интересует ее, влечет, и сейчас тело предательски покрывалось мурашками. – Сдаюсь, — наконец смогла выдавить она из себя, понимая, что это единственная возможность прекратить то, что между ними
Его хищная улыбка, обнажившая один из клыков, говорила о превосходстве.
— Значит, больше так не будешь? – продолжал он истязать ее, все еще не размыкая рук.
— Я помочь тебе хотела, идиот, — злилась она, стараясь не смотреть ему в глаза, которые затягивали. Стиснув зубы, она играла роль обозленной и обиженной Тоннели, когда все естество кричало о другом.
— Точно отпустить? – играл с ней Виталик, надеясь, что она первой переступит черту.
— Точнее не бывает, — старался ее голос не дрожать, пока в голову лезли совершенно другие мысли.
— Но я же должен тебя наказать, — не сдавался парень, и к ее глубокому разочарованию она поняла, что его ремень все еще зажат в руках.
— Что, как в детском саду? – с вызовом спросила она, все же повернувшись к нему.
— Ты про ремень? – улыбнулся он. – Могу заменить наказание.
Она шумно сглотнула, боясь услышать то, от чего сердце предательски застучит сильнее, выдавая ее.
— Ну, — сказала она, как можно грубее, и его рот поглотил не только ее губы, но и разум. Они обожгли так, что мир вокруг перестал существовать, были только они, слившиеся в одно целое, пока их языки изучали друг друга. Она противилась, но тело хотело другого, такого близкого, от чего не могло отказаться, и его жар топил ее лед.
Рука выпустила ремень и, скользнув к шее, прижала ее голову к себе еще крепче, но Тоннеля не сопротивлялась, чувствуя, как по телу разливается желание.
— Я могу перестать, — оторвался он от ее губ.
— Наконец-то, — ее грудь вздымалась так, будто она пробежала марафон, а глаза смотрели хищно по-волчьи. На лице выразилась презрительность, будто она испытала омерзение от произошедшего. Она ненавидела его за то, что он позволил себе остановиться, но не желала признаться в этом.
— Не смей никому об этом рассказывать, — удалось ей все же оттолкнуть парня и сесть. Она намеренно вытерла губы рукавом, чтобы он не подумал, что ей понравилось. – Так понимаю, квиты, — не оборачиваясь, спросила она, пытаясь разозлиться, чтобы не передумать.
— На секунду я решил, что тебе нравится, — он облокотился на локоть, смотря в ее спину.
— Показалось, — она встала, отряхивая листья с одежды, а сама мечтала, как вновь окажется в его объятьях. Но характер, чертов характер не давал показать слабину, потому она быстро уходила.
— Да что с тобой не так? – крикнул ей вслед Виталик, а она показала средний палец.
Виталик цокнул языком, снова ложась на землю. Красивая же девчонка, привлекательная, но внутри горит – не дотронься или замерзла, судя по ее дару. И это способно отпугнуть, но есть что-то такое магнетическое, что не дает забыть о ней. Ее взгляды должны отталкивать, только наоборот тянут еще сильней, острый язык и зубы, которые показываются каждый раз при разговоре, хочется укоротить, и он способен это сделать, позволь она ему.
— Стой, — услышала она его окрик, но продолжила идти. – Планируешь заблудиться в лесу?
Тоннеля остановилась, да уж, ориентирование на пересеченной местности не ее сильная
— Без тебя знаю куда, — обернулась она, не желая признавать его правоту. – Не хотела возвращаться вместе, давай, ты первый.
— Юлька-Юлька, — вздохнул он, подходя ближе. В его волосах запутались несколько хвойных иголок. – Если все же передумаешь, — смотрел, не отрываясь, так хотелось шагнуть и прижаться, но что-то не давало.
— Ты не в моем вкусе, — нагло соврала она.
Брови парня взмыли вверх, он усмехнулся.
— Меня чуть не вывернуло, когда ты коснулся меня, — разошлась она, сама себе не отдавая отчета.
— А как же та ночь, которую мы провели вместе? Кто-то заставил?
— Ты мог умереть, придурок, — выплюнула она последнее слово, защищаясь. Будто признайся она, мир рухнет на голову и все перестанет существовать. – Мне просто было тебя жаль!
Его желваки заиграли на лице, зубы стиснулись так, что послышался скрежет. Жаль! Последнее, чего он ждет от женщины. Сжав кулаки до побелевших костяшек, он смотрел на нее, наливаясь злостью.
— Ну ударь! – снова с вызовом подошла к нему Тоннеля, поднимая подбородок так, чтобы казаться максимально выше, только глаза все равно не могли оказаться на одном уровне при разнице в росте.
Виталик учащенно дышал, пытаясь погасить в себе разливающийся гнев. Эта чертова девица способна вывести из равновесия любого. Зарычав, он отступил на шаг назад, резко развернулся и впечатал мощный кулак в ни в чем неповинное дерево, ожидая что боль его отрезвит. Кулак вошел в древесину на несколько сантиметров, и, отняв руку, Виталик увидел четкий след костяшек в плоти сосны.
— Офигеть, — выглянула из-за его спины Тоннеля, подбираясь ближе. Она дотронулась тонкими пальцами до рельефа, пока в голове приходило осознание того, что произошло. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт.
— Ты понимаешь? – резко повернусь она к Виталику с горящими глазами. – Это твой дар!
— Бить деревья? – скривилось его лицо. Она стояла всего в паре сантиметров, но дотронуться он был не вправе. Между ними выстроена стена ее неприступности.
— Сила, — она жадно смотрела на его руки. – Вот почему я не могла освободиться, — пыталась она обосновать свою беспомощность какое-то время назад. Ее пальцы дотронулись до его бицепсов, скользнули на грудь, ощупывая, и отозвались в нем наслаждением, жаждой владеть ею во что бы то ни стало. Ему хотелось, чтобы даже эти жалкие касания никогда не прекращались, ведь надеяться с ней на большее было нельзя. Пытался достучаться, но лишь жалость заставляла ее быть рядом, спасать. Только не может он быть слабым, он мужчина, и эти все сказано. Она отталкивает, но и не отпускает далеко, посылая множество намеков. Почему же она его так мучит?!
Тоннеля подняла глаза и наткнулась на его маску злобы. Внезапно он схватил ее за шею.
— Ты меня задушишь, — захрипела Юля, хватаясь за его руку. Он протянул ее вверх по стволу так, что ноги заболтались в воздухе. Ощущение ее слабости пьянило, страх, плескавшийся в глазах туманил разум. Он послушался и ослабил хватку, чувствуя, как под его пальцами произошел глотательный рефлекс. ЕЕ ноги вновь коснулись земли.
— Дурак, — отбила его руку Тоннеля, прижатая к стволу, и он схватил ее за запястья, придавливая руки поверх ее головы.