Девушка с Земли
Шрифт:
Всегда ходили слухи, мол, кто-то умудрялся перепаять комнатный сенсор, чтобы обойти наблюдение, но, скорее, просто выводил его из строя, а потом приходилось платить за новое оборудование из собственных средств. Устройства влетали в копеечку, поэтому я никогда не пробовала так делать. Кейтан того не стоил.
– Жду не дождусь, когда уже покину Следующий шаг и уберусь от этой штуковины, – прорычала Иссетт и повернулась ко мне. – Ты же не серьезно насчет университета Асгарда? Не может быть!
Следующий час я убеждала
– Хотела бы я посмотреть на их лица, когда они обо всем узнают, – призналась она. – Пообещай, что все заснимешь и пришлешь.
– А ты пообещай сохранить все в тайне. Не говори никому, даже нашим друзьям – вообще никому. В курсе только ты и Кэндис. Если этот секрет станет известен слишком многим, кто-нибудь точно его выдаст. А я не смогу одурачить других студентов, если они будут знать, что с ними на курсе учится кто-то из обезьян.
Иссетт скорчила рожицу:
– Не называй себя так!
– Пожалуйста, имейте уважение к другим людям, пытающимся в это время спать, и убавьте уровень шума, – повторил механический голос.
Мы обе застонали.
– Ты даже своему психологу не скажешь? – потрясенно спросила Иссетт.
– Я отказываюсь от психолога. После окончания Следующего шага он необязателен.
Я была не слишком высокого мнения о психологах и чувствовала, что сеансы с моим врачом – пустая трата времени.
– А я без своего пропаду, – пожаловалась Иссетт, но спорить не стала.
Она верила в психологов, а я нет. Мы уже много раз спорили по этому вопросу раньше, чтобы вновь его поднимать.
Иссетт вернулась к теме разговора:
– Не понимаю, как у тебя выйдет их провести, даже если удастся сохранить все в секрете. Ты же не знаешь их мира: правильной одежды, манеры речи… Да, мы смотрим телевизор, но… Во всех секторах существуют собственные глупые словечки, которых нет в тех фильмах и передачах, что мы смотрим. Нам ведь не показывают внутрисекторные фишки, только иногда в комедиях, когда о них говорят в шутку.
Я кивнула:
– Да, они все говорят на Языке, но и диалекты везде есть. В секторе Альфа самый сложный диалект, потому что в нем находятся первые планеты, заселенные после Исхода. А ты знала, что чем моложе сектор, тем больше его диалект похож на стандартный Язык? Я слышала об этом в передаче про исторические лингвистические карты, и…
Иссетт заткнула пальцами уши:
– Никаких уроков истории! Плохая, плохая Джарра!
– Перестань так делать.
Она вытащила пальцы из ушей.
– А ты перестать читать мне лекции по истории. Ты всегда на них скатываешься.
– Неправда.
– О да, правда. Ты помешанная.
– Я не помешанная.
Иссетт наградила меня своим особым взглядом: тяжелый
– Ладно, раз ты так говоришь… В общем, если я притворюсь, что приехала из какого-то сектора, там неизбежно обнаружатся другие студенты оттуда, а у меня не будет ни акцента, ни знания диалекта. Поэтому я собираюсь сказать, что мои родители – военные.
Иссетт подозрительно посмотрела на меня:
– Это из-за того, что ты фанатка Аррака Сан-Домекса?
Нет, совершенно точно нет. Да, я выбрала Асгард из-за Аррака Сан-Домекса, и да, он играет в «Защитниках» военного, но в этом вопросе мое решение всецело основывалось на логике.
– Нет, не поэтому. У всех секторов есть свои диалекты, а у военных – нет. Они придерживаются классического Языка. Когда они на заданиях, их дети живут в таких местах, как Дом и Следующий шаг, а потом, как правило, и сами становятся военными. Никаких шансов столкнуться с таким студентом в группе из тридцати будущих историков.
– Может сработать, – признала Иссетт. – И имя твое тоже объяснит. Больница Земли и военные до сих пор используют глупые старомодные имена. Ну, то есть, «Иссетт»! Ты хоть раз видела по телику Иссетт моложе восьмидесяти?
Я хихикнула. Иссетт успешно справилась с гневом и горечью из-за своей инвалидности, но психолог до сих пор пытается избавить ее от ненависти к собственному имени. Она бы изменила его еще много лет назад, вот только так и не определилась с новым.
Вскоре Иссетт уснула, а я ушла в свою комнату и принялась просматривать информационные видео о военных. Полностью доверять им нельзя, но зрелище все равно захватывающее.
Особенно передачи о неопланетах, открытии новых миров. Документальные фильмы о службе на солнечных батареях тоже показались мне интересными, хотя я не слишком вникала в научную часть. Политические передачи походили на школьные уроки социологии. Да, да, у нас межсекторные военные, чтобы различные секторы не содержали собственные войска и не подвергались искушению заново придумать войну. Нельзя относиться к этому пренебрежительно – в конце концов, я иду на исторический и знаю, что мы больше не хотим войн, – но от подобных лекций отдает проповедью.
Что касается учебных сборов по случаю возможного нападения пришельцев – что ж, это просто смешно. Даже военные, принимающие участие в тренировках, иногда начинали смеяться посреди занятия. Ну как можно научиться сражаться с пришельцами, если никто их в глаза не видел? А ответ – в том, что кто-то изобретает безумные сценарии, и люди дерутся с созданными компьютером шарообразными инопланетянами-попрыгунчиками, способными прилипать к потолкам, или восьминогими штуковинами, которые выплевывают в противника липкие ленты, взрывающиеся при контакте.