Девушка с желтыми глазами
Шрифт:
«Не важно. Тысячи лет я искал бреши между мирами, крохотные разрывы, в которые можно лишь заглянуть. Их мир прекрасен! Он живой! Люди живут так, как нам невозможно и мечтать. Чего стоит вечное существование среди тумана против даже мига там. Я заплатил высокую цену! Отдал свою силу, почти равную силе Моры! Стал лугару! Хорошо лишь то, что осталась способность принимать любой человеческий образ. Что мне теперь враги? Думаешь, я боюсь Михаила? Даже смерть в том мире будет веселее, чем бесконечность здесь. Я ведь выродок».
«Не подумай, что
«Это ерунда, страшилка, придуманная чтобы натравить на меня всех остальных сестёр».
«Очень надеюсь. Но подумай, возможно, Мора, не увидев этой жестокости, позволила бы тебе остаться среди смертных?»
«Ты до сих пор так и не поняла? Величественная Мора! Первая хранительница, порожденная туманом. Она мне никогда не доверяла, мне ведь так повезло родиться единственным сыном тумана. Появиться из-за жадного колдуна, который пробил брешь в наш мир и использовал туман ради проклятия. Я просил, умолял. Верь она мне хоть самую малость, не было бы лугару, не было бы смертей. Я создал их не потому, что хотел, а чтобы иметь силу сопротивляться».
«Это не снимает ответственности. Нам нельзя убивать людей. Пустота не принимает оправданий!» – разозлилась Кальмия. Сколько бы раз не заводили они этот разговор, каждый оставался при своём мнении.
«Знаю, – тихо сказал он, – я что-нибудь придумаю. Всегда есть обходной путь».
«Не боишься в уплату за новых переход в мир людей превратиться в обычного смертного? Твои же лугару сожрут тебя».
– «Туман не лишает магической сущности, забирает лишь то, чем мы больше всего дорожим», – ответил он.
«Чего ты боишься лишиться?»
«Свободы!»
«Уверен?» – продолжала настаивать Кальмия.
Она словно ждала узнать его слабость. Маир гневно посмотрел ей в глаза.
«А чего боишься лишиться ты? Ты так ни разу и не ответила. Хочешь вкусить радостей мира людей. Хочешь пойти туда со мной. Как думаешь, чем ты заплатишь за переход?»
Кальмия молчала, испуганные глаза говорили, что она боится признаться. За долгое время, проведенное с ней в заточении, Маир из раза в раз строил предположения и отвергал их, пока не решил, что сестра боится себя. Заглянув в мир людей, она очаровалась и испугалась страстей, бушующих в людях, и своего отклика на них. Она испугалась потерять контроль над собой.
Сестра молчала, и он не стал допытываться. В любом случае ей все же придётся заплатить, и повлиять на это он всё равно не сможет. Маир вздохнул и перевел тему.
«Если у лугару не получится освободить нас, то это сделает одержимый любовью к жене Михаил. Мои записи о магии нашего мира, о том, как человеку обрести бессмертие или силу воскрешения, остались у людей. Ради Самары он пойдет на всё», – ухмыльнулся он.
«Какая ерунда. Бессмертие для людей? Воскрешение? Это шутка?» – удивилась Кальмия.
«Ага. И притом это ещё один мой путь в тот мир. У людей напряжённые
Глава 5
– Отлично, ты проснулась! – Алиса сидела рядом и обеспокоенно смотрела на меня. – Как самочувствие?
– Прекрасное, наконец-то выспалась. – Я старалась забыть неприятное послевкусие от ночного кошмара.
– Что все-таки вчера произошло?
– Да ничего, вышла в парк и потеряла сознание. Я все испортила, да?
– Что за глупости, – упрекнула сестра и погладила меня по руке, – как насчет завтрака?
– Я очень голодна! – в подтверждение громко заурчало в животе.
– Тогда одевайся и спускайся вниз. Будем набирать калории, – улыбнулась Алиса, – с банкета осталось полно еды.
Сестра вышла. Впервые за долгое время вновь ощутила семейное тепло – это утро, наполненное заботой сестры, ощущалось совсем другим, в сравнении с одинокой жизнью в Домбае. Моя комната совсем не изменилась за четыре года. Ветер тихо колыхал портьеры. Вечернее платье аккуратно лежало на табурете.
«Как же хочу остаться здесь, – подумала я, но тут же одёрнула себя. – Но я виновата, и не заслуживаю прощения».
Все здесь, каждая мелочь напоминали о маме. В тот проклятый день мы собирались в Кисловодск – хотели в семейном кругу провести остатки новогодних выходных и отдохнуть от бешенных рабочих будней. Маленький «Аквилон» наполняли бесконечные потоки туристов. Столько посетителей мы не видели никогда. Персонал с трудом справлялся.
В предвкушении тихих праздничных дней я собирала сумку. Из кухни донесся голос мамы:
– Никки, ты не забыла взять подарок Алисы?
– Нет, уже все собрала, – радостно ответила и представила, как мы с Алисой смотрим фильм «Дневник памяти» в новых мягких пижамах и плачем в конце как две школьницы, хотя уже давно ими не были.
– Возьми еще это, – мама вошла в комнату и протянула шампанское.
Я взяла бутылку и коснулась её руки. В глазах потемнело от резкой боли, и вот уже с трудом подняла голову с плюшевого руля, впереди темнел лес, кругом валялись осколки. На пассажирском сиденье сдавленное покорёженным металлом краснело размытое пятно… «Боже, мама!» – я потянулась к её окровавленному лицу и очнулась.
– Что с тобой? – заволновалась мама, живая и здоровая.
– Наверное, переработала. Все в порядке. Не бери в голову, – сказала я, не желая ее волновать. Последнее время так уставала, что могла заснуть с открытыми глазами.
Я пыталась избавиться от этих воспоминаний, забыть. Но нет, стоит стать чуть счастливее, и они возвращаются. Нельзя было садиться за руль!
Достала из шкафа старые джинсы, вытянутую серую футболку и черный вязаный кардиган. Быстро оделась и поспешила к Алисе, сказать, что возвращаюсь в Домбай. Не стоило приезжать сюда. Мне здесь не место!