Девушка у обочины
Шрифт:
— Что?
— Вот так. — Я кладу ладонь на щеку, наклоняя ее голову ко себе, как можно медленнее.
Мои глаза открыты, как и ее. Они большие, испуганные, и я хочу знать, через что прошла эта девушка, что оставило такой страх в глазах, что она пережила, что заставило возвести такие высокие, толстые стены между собой и остальным миром. Я хочу знать, что за этими стенами, но не уверен, как обойти их, не спугнув.
Поэтому я целую ее. Легко и медленно.
И на этот раз Дез смягчается. Не сразу, как масло в микроволновке, а как кусок льда в холодном, темном пруду: медленно, постепенно. Она прижимается ко мне, плечами
Останавливаюсь, и, возможно, это только в моем воображении, но мне слышится тихий стон, когда я прерываю поцелуй.
— Дез..., — выдыхаю ее имя, и этот один слог, как дуновение ветра между нашими ртами. — Пойдем со мной в номер.
Я встаю, выпиваю залпом все, что осталось, а затем протягиваю ей руку. Она смотрит на меня, и могу видеть мысли, что кружатся в ее глазах, вижу, как желание борется с сомнением. Или страхом. Или всем тем, что удерживает ее. После долгого молчания, Дез тоже поднимается и берет меня за руку. Только мы собираемся уйти, как вдруг она останавливается, поворачивается назад и опустошает бутылку. Потом слишком резко ставит ее и вздыхает, проглотив жидкость.
— Поцелуй меня еще, — говорит Дез, опираясь на меня.
Меня не нужно просить дважды. Притягиваю ее к груди, сжимаю ладонью поясницу и бережно касаюсь щеки другой рукой. Ее сладкий язык проникает в мой рот, тщательно исследует его, пока ее руки обвивают мою грудь, пальцами впиваясь в куртку.
Я жажду Дез; руки отчаянно скользят ниже, чтобы стащить это сексуальное о*уенное платье, чтобы обнажить все изгибы и кожу; я испытываю нужду в ее губах на коже, в ее плоти под губами, в аромате на языке. Не могу больше оставаться здесь. Мне нужно с ней уединиться. Я уже такой твердый, что все ноет и пульсирует.
Я разрываю поцелуй с низким, почти неслышным рычанием и веду ее за руку вниз по ступенькам по зеленому коридору в комнату. Я настолько поглощен необходимостью возобновить поцелуй, что долго вожусь с ключом. Наконец открываю дверь, и даже не замечаю ни яркого фиолетового цвета в гостиной, ни причудливое старомодное изголовье и полог кровати.
Все что я вижу - это Дез, ее яркие выразительные глаза, руки и водопад черных волос на плечах. Она стоит спиной к двери; ее задница, согнутые руки и лопатки прислонены к двери. Это поза готовности, подготовки к полету, к бою. Устремленные на меня глаза блестят. Губы слегка приоткрыты, подбородок чуть приподнят.
Я стою в метре от нее, мы просто смотрим друг на друга. А потом я трогаюсь с места. Делаю шаг к ней, сдергиваю бабочку и кидаю в сторону. Стягиваю с плеч пиджак. Расстегиваю манжеты рубашки. Заканчиваю расстегивать саму рубашку и стаскиваю ее, оставаясь в белой обтягивающей футболке. Следом отбрасываю в сторону тонкий блестящий черный ремень. Обувь сброшена. Носки сняты.
Ее ноздри раздуваются, глаза становятся еще шире, если это вообще возможно, а грудь вздымается, когда она делает глубокие вдох.
— Дез, — говорю я. — Все хорошо?
Она не отвечает, ничего не делает, просто
Я сокращаю пространство между нами, останавливаясь в шаге от того, чтобы прижаться к ней. Мгновение просто смотрю, оценивая смятение в ее глазах. Она хочет меня, глаза блуждают по моим рукам, груди и лицу, говоря мне об этом. То, как вздымается ее грудь с каждым вдохом, говорит мне об этом; и о том, что она нервничает или боится, может, что-то еще.
Не знаю, чего именно, и не собираюсь спрашивать. Просто я должен быть внимателен к ее настроению, к тому, как она реагирует на меня.
Я медленно опускаюсь на колени, ее глаза следят за мной, но голова не наклоняется вниз. Ее рот приоткрывается чуть шире, дыхание вырывается со свистом, когда я начинаю гладить колено с той стороны, где оно не скрыто подолом платья. Далее скольжу рукой вниз по гладким икрам. Она резко замирает. Обхватываю ее лодыжку, приподнимаю и снимаю туфлю. Она опускает стопу, а я плавно провожу пальцами вверх между ее ногами, под облегающую ткань платья и перехожу к другой ноге. Глажу коленку, скольжу к задней части ноги, словно перышками, касаюсь пальцами впадинки под коленкой и повторяю путь по икре к лодыжке, и после поднимаю ногу, снимая с нее вторую туфлю.
Я встаю, перемещая обе руки по задней стороне ног, подол платья задирается, по мере того, как поднимаюсь. Когда выпрямляюсь в полный рост, ее платье оказывается собранным на середине бедра, из-за чего она дышит глубоко и быстро. Наклоняюсь и носом касаюсь шеи, жадно втягивая воздух и скользя ладонями по бедрам.
— Адам..., — выдыхает она.
Я поднимаю руку к ее волосам, зарываясь пальцами в густую, мерцающую прохладную массу, и приближаюсь к ее губам; другая рука движется по собственной воле вверх, вверх и вверх к крепкой круглой попке. Она дышит мне в рот, а потом ее зубы клацают, когда она внезапно приближается, изголодавшись по поцелую. Дез поднимает руки, прижимая их к груди, язычком ища мой. Знаю, она чувствует эрекцию; она не может не заметить ее. Горячий железный ствол между нами натягивает боксеры и оттопыривает брюки смокинга.
Дез разрывает поцелуй и переводит взгляд на деревянные двери.
— Дез? Ты хочешь уйти? — Отпускаю платье, перемещая руку с обнаженной, гладкой и горячей плоти ее попки на бедро поверх ткани. — Я не хочу, чтобы ты боялась или делала, что тебе не хочется делать.
— Не хочу уходить, — шепчет она.
— Но ты, кажется, готова запаниковать.
— Я нервничаю. Никогда раньше не делала ничего подобного.
— Чего именно? — Нежно тяну ее волосы, вынуждая посмотреть на меня.
— Этого. Ты и я. Я едва знаю тебя. Мы только что встретились. Это безумие. — Ее руки упираются мне в грудь, глаза ищут мои. — Это не то, что обычно делаю.
— Я тоже, — говорю.
Она склоняет голову на бок.
— Нет?
Тихо смеюсь.
— Нет. Даже и близко. — Подношу руку к ее лицу, и она прижимается щекой к ладони. — Если я актер, это не значит, что я игрок или мужчина-шлюха.
— Просто ты становишься... агрессивным.
Целую ее щеку, уголок рта.
— Когда я вижу то, что хочу, то делаю это моим.
— А ты хочешь меня?
— Черт возьми, еще как.
Она прикусывает нижнюю губу, затем отпускает ее.
— Так... ты сделаешь меня своей?