Девушка у обрыва (Сборник)
Шрифт:
Я ведь тогда еще не знал, что формула Светочева в скором времени обратится в техническую реальность.
На следующий день, когда я работал над своей «Антологией», ко мне явилась Нина. Я сразу же заметил, что у нее какой-то праздничный вид и что она очень похорошела за эти дни.
— Тебе пошел на пользу воздух заповедника, — сказал я, и она почему-то смутилась.
— Я пробыла там вместо четырех дней целую декаду, потому что Андрей был так занят… — каким-то извиняющимся тоном произнесла она. — Я готовила ему еду. Если его не накормить, он сам не догадается поесть. Но он очень продвинулся в своей работе. Он проверил свою формулу,
— А еды вам хватило? — спросил я. — Ведь в заповедник нельзя вызывать транспорт.
— Я два раза ходила к Смотрителю. Это такой славный Человек. А жена его вернулась из Австралии, и…
— Нина, меня интересует не Австралия, а «Антология», — мягко сказал я. — И хоть твоя помощь сводится только к чисто технической работе, но все же твое участие весьма желательно. Но договаривай об Андрее. Итак, он проверил свою формулу, и она, как и все у него, оказалась ошибочной? Ведь так?
— Пока что ничего не известно. Он сдал материалы в Академию, а там их отдали на проверку САПИЕНСу. [20] Но расчеты, представленные Андреем, настолько сложны и парадоксальны, что САПИЕНС бьется над ними уже сутки и не может ни опровергнуть их, ни подтвердить их правильность. А ведь обычно САПИЕНС уже через несколько минут решает, прав или не прав Исследователь.
20
САПИЕНС (Специализированный Агрегат, Проверяющий Исследователю Его Научные Сведения) — старинный агрегат XXI века»
— Я хоть не электронный САПИЕНС, а простой гомо сапиенс, но и я могу предвидеть результат, — пошутил я. — Опять будет неудача.
Нина промолчала, сделав вид, что погружена в чтение материала для «Антологии».
— Мне не очень нравится твой подбор авторов, — сказала вдруг она. — Ты обедняешь Двадцатый век. Он был сложнее, чем ты думаешь. Так мне кажется.
— Меня удивляет твое замечание! — сказал я. — Не забудь, что «Антологию» составляю я, а ты только моя Техническая Помощница.
Этот выпад Нины против моей работы так расстроил меня, что в тот вечер я долго не мог уснуть. Уснул я только в два часа ночи, а в три часа был разбужен мыслесигналом Андрея.
— Что случилось? — спросил я. — Нужна помощь? Сейчас выхожу.
— Помощи не нужно, — гласила мыслеграмма Андрея. — Поздравь меня. Три минуты тому назад САПИЕНС подтвердил правильность моей формулы.
— Поздравляю, рад за тебя, — ответил я. — Все?
— Все. Мыслепередача окончена.
Я был очень рад, что Андрею наконец-то повезло. Правда, меня несколько удивило, что он не сообщил мне это известие каким-либо другим способом. Ведь в наше время к мыслеграммам прибегали только в случае крайней необходимости. Только много позднее я понял, какие огромные перемены в наш мир внесло открытие Андрея.
На следующее утро, когда я работал над своей «Антологией»» ко мне опять пришла Нина. Прямо с порога она мне сообщила новости.
— Ты не представляешь, что у Андрея в Академии творится! Туда спешно прилетел Глава Всемирной Академии Наук, прибыла целая делегация от Института Космонавтики! Андрею и андреевцам выделяют специальный институт, лаборатории, им дают право набирать любое количество помощников. Андрей…
— Ты уже успела побывать у него? — спросил я.
— Да, — ответила она. — А что?
— Так, ничего. Я спросил просто так.
— Можно подумать, что ты не рад успеху своего друга! — сказала Нина.
— Я очень рад его
— В нашем веке тоже возможны великие открытия, — возразила Нина.
Я не стал с ней спорить, зная, что это бесполезно. Вместо этого я напомнил ей, что начинаются каникулы, и предложил отправиться вместе на Гавайские острова.
— Нет, это лето я хочу провести в Ленинграде, — ответила Нина.
— Что ж, вольному воля, спасенному рай, — отпарировал я старинной поговоркой. — Сейчас я пойду в Бюро Отпускных Маршрутов.
— Иди, — сказала Нина. — И не сердись на меня. — Она положила ладони мне на плечи и поцеловала меня в лоб. — Желаю тебе счастья.
События развиваются
В раздумье шел я по людному проспекту. Мне было грустно, Прав был старый Чепьювин — он сразу понял, что Нина меня не любит и никогда не полюбит. В чем-то тут была и моя ошибка, но в чем — я не знал. И вот я шагал по светлой улице, среди веселых и счастливых Людей, а сам был невесел и не слишком-то счастлив.
В дальние края лететь мне уже не хотелось, и я решил провести свои каникулы в работе и только переменить на время свое местопребывание. Зная, что в Новосибирске есть большая библиотека, где много старинных книг, я решил отправиться на лето туда. А по пути я заеду в Москву, там мне нужно навести кое-какие библиографические справки в Центральной Библиотеке имени Ленина. Придя к этому решению, я вернулся домой, взял портфель и поехал на подземный вокзал, чтобы сесть в пневмоснаряд. В то время этот вид скоростного транспорта был в новинку, и я часто пользовался им.
— Есть свободные места? — спросил я у Дежурного.
— Есть одно, — ответил тот. Отправка через четыре минуты. Садитесь в коллективный скафандр.
Он открыл герметическую дверь, и я вошел в длинный круглый баллон из очень толстой самосветящейся резины. Внутри были сиденья из того же материала, на них уже сидели пассажиры, я был последним, пятидесятым.
— Скафандр-амортизатор подземно-баллистического вагона-снаряда пассажирами укомплектован полностью! — сказал Сопровождающий в микрофон. — Двери загерметизированы, ждем отправки. Заряжайте!
Наш скафандр начал слегка покачиваться. Это означало, что его вставляют в полый металлический снаряд. Потом покачивание усилилось — это заливали амортизационной жидкостью пространство между наружными стенками скафандра и внутренними стенками металлического снаряда. Скафандр как бы плавал внутри снаряда.
— Все готово! — послышался голос из репродуктора.
— Стреляйте нами! — скомандовал в микрофон Сопровождающий.
Я, как обычно, почувствовал легкий толчок, затем у меня захватило дыхание от нарастающей скорости. Чувство было такое, будто я нахожусь в сверхскоростном лифте, который движется не вертикально, а по горизонтали. Затем в тело вошла приятная легкость, а вскоре я уже плавал в воздухе, держась за поручень, как и остальные пассажиры. Баллистический подземный вагон-снаряд летел по идеально гладкой трубе-тоннелю. Вскоре скорость замедлилась, состояние невесомости прекратилось. Затем вагон-снаряд остановился, двери открылись, и я поднялся лифтом на улицу Москвы и направился в библиотеку. Там я просидел до вечера, делая нужные мне выписки. Я сидел в тихом зале и работал, а в памяти моей нет-нет да и всплывал недавний разговор с Ниной. Но я отгонял грустные мысли и с новым упорством принимался за работу, зная, что труд мой нужен Человечеству.