Девушка в переводе
Шрифт:
Он как будто ударил меня. Он любил ее, конечно, любил. Много лет они любили друг друга и заботились друг о друге. После нашего разрыва он довольно скоро вернулся к ней. Получается, я стала лишь коротким эпизодом между Вивиан и Вивиан.
— А ты сам как? — сумела я все же спросить.
Окинув взглядом мой кабинет, он пожал плечами и проговорил, словно защищаясь:
— Я хорошо живу.
— Ясно.
Я больше не могла сдерживаться. Медленно подошла, коснулась его щеки. Как бы я хотела заботиться о нем до конца жизни.
— Мэтт, мне нужно сказать тебе…
— Я знаю.
— Нет, не знаешь.
— Я не так глуп, как кажется. Я ведь тоже там был, помнишь, когда мы сделали ребенка?
Я онемела.
— Когда ты меня бросила, — голос дрогнул, — мое сердце разбилось. Сначала я думал, это оттого, что мы такие разные. «Бамбуку нужен бамбук, а металлу нужен металл». Никогда не забуду этих слов. Я всегда знал, что ты лучше меня, но все равно не мог понять, как можно так внезапно стать такой холодной. А потом подсчитал и все понял.
Я обняла его, и он не сопротивлялся. От него пахло все тем же лосьоном после бритья и сандаловым мылом. Прижавшись щекой к его плечу, я прошептала:
— Прости.
— Поэтому я никогда не искал тебя. Поэтому вернулся к Вивиан.
— Ты уже тогда знал? — Я не узнавала собственный голос. — Вернулся к ней, потому что ненавидел меня?
— Это убило меня, Кимберли. Ты даже не посоветовалась со мной. Не дала мне шанса. Мы могли бы справиться. Может, и без этих твоих дипломов, но мы были бы вместе, и у нас был бы ребенок. — В глазах его стояли невыплаканные слезы.
— Ты не представляешь, как я сожалею о том, что сделала. Я никогда не была лучше, чем ты, и сейчас не лучше. В то время наше финансовое положение было таким шатким, мне казалось, что мы висим на тоненькой ниточке, которая готова оборваться под нашим общим весом. Ты, я, Парк, Ма, ребенок. Я не смела связывать тебя. И думала, что не смогу сделать тебя счастливым.
— Что?
— Да, в тот момент мы были счастливы. Но я считала нечестным привязывать тебя посредством ребенка. Смог бы ты так жить? Имея жену — детского кардиохирурга? Я иногда работаю по восемьдесят часов в неделю. Это разные вещи — по собственной воле выбрать жизнь со мной или не иметь такого выбора из-за ребенка.
— Но ты не обязательно должна была стать хирургом. Ты могла бы сидеть дома. Что, теперь ты счастлива? Я бы заботился о тебе, содержал семью.
— У меня были обязательства перед мамой, — тихо заметила я. — И перед собой. Я не могла изменить собственной натуры. Хотя иногда мне хочется. Но я не была бы счастлива в той жизни, о которой мечтал ты, а ты не был бы счастлив в моей.
— И заплатил за это наш ребенок. — Глаза его пылали. — Ты не понимаешь, что значит любить ребенка.
Я разлепила губы, готовая изменить все прямо сейчас, но вдруг он резко бросил:
— Вивиан опять беременна.
Глаза заволокла пелена так долго сдерживаемых слез. Я поняла,
— Для меня всегда была только ты, Кимберли, от носика до хвостика. Но Вивиан я необходим.
— Знаю. Ты нужен своей семье, Мэтт. Почему ты пришел сюда?
— Потому же, почему ты передала мне свою визитку. Попрощаться.
Я прикрыла глаза.
— Я отвезу тебя домой.
При виде «дукатти» Мэтт восхищенно присвистнул. Мощный и блестящий — именно о таком мотоцикле я всегда мечтала.
Никогда не забуду эту поездку. Руки Мэтта, обнимающие меня, запах кожи, безумие скорости, смазанные очертания Нью-Йорка. Мы словно проникали сквозь петли времени, возвращаясь к тому дню, когда Мэтт работал разносчиком пиццы. Я мечтала вернуть и тот день, и все годы, что мы тосковали друг без друга. Он плотнее приник ко мне, мои волосы обвивались вокруг его шеи. Я бы все отдала, чтобы наша поездка длилась вечно.
Мотоцикл замер. Он медленно, словно не желая отпускать меня, разомкнул объятия. Я припарковала «дукатти» неподалеку от его нынешнего дома. Они жили по соседству с федеральным шоссе. Рев автострады наверняка не давал покоя ни днем ни ночью, а земля под ногами слегка подрагивала. Я остановилась за углом, не хотела, чтобы нас видели вместе.
— Ну вот. Вот и все. Приехали.
Он молча смотрел на меня. Таких печальных глаз я никогда ни у кого не видела.
На шее, из-под выреза футболки, блеснуло золото. Потянувшись, я коснулась пальцем:
— Я помню.
Ухватившись за цепочку, я привлекла Мэтта к себе. Очень медленно губы наши сомкнулись. Все эти годы я жила в ожидании такого поцелуя — мягкости его губ, его восхитительного запаха. И готова была отдать что угодно, лишь бы войти сейчас вместе с ним в наш дом, прожить нашу общую жизнь с нашими детьми. Правильно ли я поступила? Может, следовало выбрать жизнь, которой хотел он? Но на самом-то деле выбора у меня не было — я просто такая, какая есть.
А потом он долго смотрел на меня своими невероятными золотистыми глазами. Я набрала побольше воздуху, но он прижал палец к моим губам:
— Пожалуйста, Кимберли, не говори ничего.
Он снял цепочку с изображением Гуанинь и вложил мне в ладонь, как когда-то давным-давно на фабрике.
— Держи. Храни ее. А она сохранит тебя.
— А что ты скажешь Вивиан?
— Совру. Скажу, что потерял.
Я должна была отказаться, вернуть амулет, но не смогла.
— Я тоскую по тебе, Мэтт. И всегда буду тосковать.
Он покачал головой, криво ухмыльнувшись:
— Что я знаю точно, Кимберли Чанг, так это то, что все у тебя будет хорошо.