Девушка во льду
Шрифт:
– В том-то и дело. Мы их воспринимаем не как обычных членов общества. У нас что, сэр Саймон руководит расследованием? Во всяком случае, он, видимо, считает, что главный здесь он… И вообще, кто вам рассказал про перепалку? Он вам позвонил, да? Он знает ваш прямой номер?
– Полегче, старший инспектор Фостер, – заметил Марш. – Вообще-то он позвонил старшему инспектору Спарксу, а тот доложил мне.
– Как любезно с его стороны.
Марш бросил на нее быстрый взгляд.
– Я себя поставил под удар, добиваясь, чтобы вам разрешили вести это дело…
– А ваша жалость, сэр, мне не нужна!
– …и
– Простите, сэр. Просто долгий был день – суровые условия, бессонная ночь. Но вы же меня знаете. Я не даю себе поблажки и преступника обязательно вычислю.
– Ладно, – произнес Марш, успокаиваясь. – Но вы должны искренне извиниться перед четой Дуглас-Браун.
– Слушаюсь, сэр.
– И выспитесь как следует. А то видок у вас…
– Спасибо, сэр.
– Где остановились?
– В гостинице.
– Вот и хорошо. Все, бегите, завтра жду вас на работе со свежей головой, – сказал Марш, взмахом руки отсылая ее.
* * *
Эрика кипела от злости, покидая кабинет Марша. Злилась потому, что ее отчитали, злилась на себя – за то, что напортачила. Она вернулась в оперативный отдел, взяла куртку. Андреа нагло смотрела на нее с фотографии, висевшей в самом центре демонстрационной доски. Записи, сделанные от руки, расплывались при ярком свете. Эрика потерла усталые глаза. Ей казалось, что она смотрит на все через мутное стекло. Не способна рассмотреть детали. На нее снова накатили усталость и гнев. Она надела куртку и, погасив свет, покинула комнату. Навстречу ей по коридору шел дежурный по отделению сержант Вулф.
– А я к вам. Хотел сказать, что машину для вас подготовили. Синий «Форд Мондео», – доложил он, вручая ей брелок с ключами. Его лицо с отвисшим подбородком сейчас было еще угрюмее, чем утром.
– Спасибо, – поблагодарила Эрика, забирая ключи. Они направились к выходу. Вулф старался подстроиться под ее шаг.
– Правда, ваши вещи я не положил в багажник. Несколько лет назад мне делали операцию на спине. Удаляли межпозвоночный диск. Чемодан за моим столом…
Они вышли в приемную, где худая замызганная женщина, склонившись над столом Вулфа, звонила по его телефону. На ней были грязные драные джинсы и старая длинная куртка с капюшоном, вся в пятнах, в дырках от сигарет. Ее длинные седые волосы были стянуты в хвост аптечной резинкой, под глазами – темные круги. Рядом с ней топтались две неопрятные маленькие девочки. Они визгливо кричали, подбадривая остриженного под «ежик» маленького мальчика в грязных белых спортивных штанах. Тот сидел верхом на чемодане Эрики и, одной рукой держась за ручку, второй размахивая в воздухе, подпрыгивал на нем, словно объезжая мустанга. Вулф поспешно прошел за свой стол и пальцем надавил на рычаг, прерывая звонок.
– Блин, я же разговаривала! – с негодованием оскалилась на него женщина, обнажив полный рот кривых коричневых зубов.
– Айви, это служебный телефон, – урезонил ее Вулф.
– Ну и что? Последние десять минут он не звонил. Считай, тебе повезло, у преступников перерыв!
– Кому
– Я умею пользоваться телефоном!
– Кто эта женщина? – спросила Эрика.
Айви отвела трубку подальше от Вулфа и смерила Эрику оценивающим взглядом с ног до головы.
– Мы с Мордастиком давние знакомые, да, Мордастик? Я зову его Мордастиком. Уродина он, да?
– Ну-ка слезай с моего чемодана, – велела Эрика мальчику, которому на вид было лет семь-восемь, не больше. Тот, не обращая на нее внимания, продолжал с улюлюканьем подпрыгивать на чемодане. Вулф принялся отнимать у Айви телефонную трубку, и в конце концов ему это удалось.
– Я имею право звонить с этого телефона. Я же на местный номер звоню. И к тому же я плачу тебе зарплату!
– Каким это образом? – усмехнулся Вулф.
– У меня есть деньги. Я плачу налоги, а ты получаешь зарплату из моих налогов!
Эрика попыталась снять мальчика со своего чемодана, но тот, наклонившись, впился зубами в тыльную сторону ее ладони. Она оторопела от неожиданности и резкой боли.
– Сейчас же отпусти, – сказала Эрика, силясь сохранять хладнокровие. Мальчик глянул на нее со злобной улыбкой и еще глубже вонзил зубы в ее ладонь. Руку прострелила острая боль, и Эрика, не выдержав, отвесила ему подзатыльник. Вскрикнув, мальчик выпустил руку Эрики и с глухим стуком свалился на пол с чемодана.
– Ты кто такая, чтобы руки распускать, черт возьми?! – взревела Айви, бросаясь к ней.
Эрика попыталась увернуться, но оказалась прижатой к стене. Вулф поймал Айви как раз в тот момент, когда перед лицом Эрики сверкнуло длинное лезвие ножа.
– Айви, остынь… – начал он, схватив ее за подмышки и силясь оттащить от Эрики.
– Не указывай мне, вонючий жирдяй! – угрожающе прорычала Айви. – А ты, гадина, только тронь еще раз моих детей, всю рожу твою исполосую! Мне терять нечего!
Видя, что острие ножа на дюйм приблизилось к ее лицу, Эрика пыталась контролировать свое дыхание.
– Брось нож. Брось, – настаивал Вулф, наконец-то стиснув запястье Айви так, что она выпустила из руки свое оружие. Пружинный нож со стуком упал на пол, и Вулф придавил его ногой.
– Больно же, Мордастик, – сказала Айви, потирая запястье. Не спуская с нее глаз, Вулф нагнулся и поднял с пола нож. Нащупал на нем маленькую кнопку, и лезвие исчезло в рукоятке. Мальчик и девочки перестали хулиганить и притихнув, стали обычными детьми. Казалось, они больше боялись того, что собиралась сделать Айви. Эрика даже представить не могла, как они живут. Она остановила взгляд на мальчике. Тот держался за голову.
– Прости, прости, пожалуйста… Как тебя зовут?
Он отпрянул от нее. Что она могла ему сказать? Что у нее был тяжелый день? Эрика внимательно посмотрела на детей – грязные, тощие…
– Я хочу подать жалобу, – со смаком заявила Айви.
– Неужели? – фыркнул Вулф, подталкивая Айви к выходу.
– Да. Жестокость полиции… убери от меня руки… жестокость полиции по отношению к малолетним.
– В таком случае тебе придется заполнить заявление, – сказал Вулф. – После того как проведешь ночь в камере за нападение с ножом на офицера полиции.