Девы ночи
Шрифт:
– Ну, скажи, тебе приятно, когда я тебя насилую? – спросила она. – Скажи!
Я молчал. В делах насилия я был неопытен, но полагал, что насилуемый должен чувствовать себя оскорбленным. Таким образом, я прикинулся оскорбленным, чтобы не выглядеть совсем уж беспринципной личностью. Жаль только, что на тот момент это мне никак не помогло.
– Скажи! – шлепнула она меня по щеке. – Скажи! – шлепнула второй раз.
На губах я почувствовал кровь.
Но
– О-о, как мне приятно! – сказал я. – Насилуй меня! Ты – богиня!
Богине понравились мои слова и она сладко потянулась. А из-за дверей уже появилась моя знакомая девочка Мартуся. У нее были круглые испуганные глаза, но видно, что проскользнула она в комнату не просто так, а с каким-то намерением.
– Тебе правда приятно? – спросила фрау.
– Ты роскошна! Это ни с чем не сравнимо!
– А теперь скажи: ты виноват передо мной?
– Да.
– И что за это тебе полагается?
– Не знаю.
– Я должна тебя отлупить, так?
Я ожидал худшего, а потому сразу кивнул:
– Да, отлупи меня.
– А тебе нравится, когда я тебя бью? – спрашивала она большими влажными губами.
– Очень нравится.
Хлясть! Хлясть! И вот уже с уголка моих губ стекает тонкий ручеек крови.
Тем временем Мартуся уже вошла в комнату. Ее взгляд остановился на массивном медном подсвечнике. Свечи там уже не было.
– Ты разрушил мою жизнь, – сказала фрау. – У меня было все. Теперь я все потеряла. И должна бежать из этого города. Хочешь просить у меня прощения?
– Да.
– Проси!
– Прости меня.
– Этого мне мало. Я хочу забрать тебя с собой. Ты будешь моим. Будешь?
– Буду.
– Ты действительно этого хочешь?
– Да, ты лучшая женщина в мире.
Девочка протянула руку к подсвечнику. Я пытался не сводить глаз с фрау.
– Ты лжешь! – она ударила меня снова. – Лжешь! Скажи, что ты обо мне думаешь! Обзови меня!
Сдурела баба, подумал я.
– Зачем мне тебя обзывать?
– Потому что мне так хочется! – застонала она от блаженства. – Обругай меня! Ну!
– Ты стерва!
– Еще!
– Скотина!
– О-о, еще, еще!
– Курва! Шлюха!
– Да, да… еще… – шептала она, закрыв глаза и обхватив груди ладонями.
Девочка подступила ближе и занесла подсвечник над головой.
– Теперь ты ударь меня! – попросила фрау. – Ударь меня!
Она отстегнула мою левую руку и наклонила
– Я прошу тебя – ударь!
Я шлепнул.
– Сильнее! Покажи мне, как ты меня ненавидишь!
Я шлепнул еще сильнее. Теперь и на ее губах появилась кровь. Она облизала ее горячим языком и сказала:
– Ударь меня еще!
Я снова ударил. Она ответила тем же. Мы обменялись еще несколькими пощечинами. Фрау пребывала на вершине блаженства. Она стонала, раскачиваясь и вертясь, доводя себя до исступления.
– Ударь меня еще! Еще! Ударь меня! – воскликнула она, жадно глотая воздух.
И тогда девочка изо всех сил ударила ее подсвечником по голове.
Нет, она ждала не этого удара. В ее глазах вспыхнули ужас и отчаяние, ее большие страстные губы раскрылись в беззвучном крике, но сам крик не прозвучал. Девочка ударила еще раз, и в глотке фрау Ольги забулькала кровь.
Тело ее ослабло и повалилось с кровати на пол.
Мартуся бросила подсвечник и принялась расстегивать мне руки.
– Какой ты смешной, – сказала она.
Я и правда был смешной. Смешной и голый. Я освободился от ремешков и стал одеваться под пытливыми глазами девочки. За окнами уже наступило утро.
– Пойдем, – сказал я.
– А ее оставим так?
– Ее заберут позже.
Мы вышли из дома. Франь дремал за рулем.
– Куда ты запропастился?
– Была одна история. Фрау осталась там, – сказал я.
– Живая? – вытаращил глаза Франь.
– Уже нет.
– Слава богу.
– Заберете сегодня. А теперь отвези меня домой.
ХХ
Мартуся хозяйственным глазом обследовала мою обитель и сказала:
– Сразу видно, что здесь не хватает женских рук.
– Ты права. Но это мой единственный недостаток.
– Его можно исправить.
– Неужели? Как?
Мартуся не ответила. Она набрала в чайник воды и поставила на плиту.
– Давай позавтракаем, – сказала она и вытащила из холодильника яйца, масло, сыр. – Ты отдохни, а я приготовлю завтрак.
– Я должен отдохнуть? После чего?
– Знаешь, после чего, – хитро усмехнулась Мартуся.
– А ты и завтраки готовить умеешь?
– Нас учили варить. И я варила лучше всех.
– Да ты прямо клад.
Она подошла ко мне и, положив руки мне на плечи, сказала:
– Если я не смогла стать твоей дочкой, то, может, стала бы женой?