Девяностые приближаются

Иванов Дмитрий

— Мохает? Охает? — не понимаю местного фольклора я.

— У нас препод есть, по фамилии Мохов, вот он всегда причитает, охает, — поясняет Пашка, — Так и прижился этот глагол — «мохать».

Пьём пивко, утрешний коньяк внутри нас получает второе дыхание, и Вася засыпает, а мне нипочём. Разговариваем о политике.

— И чем же США для тебя плохи? — спрашивает Пашка, в ответ на мою критику их политики.

— Не нравятся они мне, — спорить мне лениво. — Странные они какие-то, не как все.

— Например? — не сдаётся будущий космополит.

—

В футбол они не играют, он вообще у них не развит, — привожу, ради стёба, такую версию я. — Весь мир любит и играет, а они — нет!

Пашка заглатывает наживку и начинает неистово рассказывать про то, какая отстойная вещь футбол. Внезапно разговор сворачивает на Индию. И я с удивлением выясняю, что спасённая мною Индира Ганди с нового года ушла в отставку! По состоянию здоровья. Я как-то пропустил эти новости, а парни слушают «Радио свободы» и прочую фигню.

Пулю я выиграл, хоть и старался проиграть, спецом шёл на дырявые мизеры, но мне или доходило из прикупа, или парни не угадывали что ловить, или не ловились они по раскладу! Время идти назад, уже два часа дня, а я ещё хочу попробовать уболтать на секс Дашу. Тут и замена мне подошла — некий аспирант, тоже Шурик. Морда у него мне показалась знакомой: волевой подбородок, широкий нос.Так как он был из Краснодара, то мы выпили за встречу как земляки. На этом пиво закончилось, и, поскольку, Васёк проснулся, мы отправились в санаторий. Шурик-первый пошёл нас провожать.

— Слушай, а кто этот аспирант, лицо знакомое, — ляпнул я.

— Абрамов? Он уже в этом году на защиту идёт, плазмой занимается.

У меня встала память на место. Я сейчас бухнул с будущим олигархом! Его я знал лично, работал году в 2005 как-то по заказу Евраза, но понятно, что уже отношения работодателя и начальника были у нас. А вот сейчас можно подружиться, мало ли, на будущее.

— Чёрт, и на обед не успели, — расстроился Василий, когда мы подошли к столовой, уже закрытой на ключ. — Пойду в магазин, куплю хоть что-нибудь.

— У меня жратвы полно, накормлю, — радушно предложил я, и, поскребя голову, признал. — Хотя мы с Дашкой уже ополовинили её.

— Дашка? — встрепенулся мой новый товарищ. — Что за Даша?

— Три рубля и наша! — пошутил я. — Там такая Даша, увидишь её — про еду забудешь!

Стучусь в свою комнату, заманало это — беспризорным ходить, больше не уйду из своего номера. А Дашка, даже если не даст, пусть терпит меня. Дверь от стука открывается и первое, что я вижу со входа — кусок комнаты, и парня, копающегося в моей спортивной сумке!

Глава 17

Глава 17

Кровь прилила к моей голове, и пальцы сами сжались в кулаки. Прямо передо мной вход в небольшую прихожую, в ней две двери, в ванную комнату и в комнату, в которой сейчас орудовал неведомый грабитель. Проскальзываю в прихожую и натыкаюсь на Дашу в одном полотенце, выходящую из ванной комнаты. Она ойкнула, сделала шаг назад, и я, наконец, очутился перед сгорбившимся воришкой, повернувшим

голову на шум. Пинаю его в живот, но не сильно, на излёте, мешает теснота в комнате. Тот садится на пятую точку и тут до меня доходит, что может это и не вор, ведь Даша тут, и крик не поднимает.

— Что за х-ня! — спрашиваю я одновременно обоих, Дашу и парня лет двадцати пяти моей комплекции.

— Ты кто? — поднимается парень, и я понимаю, что это точно не левый чувак.

В его глазах нет паники застуканного с поличным грабителя, а есть лишь недоумение и разгорающийся гнев.

— А ты кто и чего ищешь у меня в сумке? — резонно говорю я, одновременно поворачиваясь к Даше и Василию.

Василий восхищенно смотрит на Дашу, вернее на открытые части её тела.

— Мне хозяйка разрешила еду взять, и он показывает кусок домашней колбасы, я уж и забыл, когда бабуля мне её сунула.

— Толя, выйди, мне надо одеться! — капризным голосом говорит девушка. — Это мой знакомый, он меня до аэропорта проводит.

— В ванной оденься, и на кой ты ему разрешила шмонать мои вещи? И кто это вообще в моей комнате? — выделил я голосом слово моей.

Даша фыркает, и, взяв со стула пару тряпочек, уходит обратно в царство мойдодыра.

— А, так ты новый жилец! Слышь, недоросль комсомольская, тебя стучаться не учили? — ехидно ухмыляется гад. — А если бы мы тут шпёхались?

Это слово сработало для меня как спусковой механизм курка, пуля вылетела. Тьфу, не пуля, кулак мой, конечно, двинулся на встречу с подбородком парня, но лишь в последний момент я смог каким-то чудом изменить своему желанию, и, всё-таки, вместо головы ударить ещё раз в многострадальный живот. Теперь многострадальный, ибо удар вышел на славу, а ещё говорят, что удар ногой сильнее. Парень повалился, нелепо взмахнув рукой с колбасой, отчего та вылетела и, сделав сальто в воздухе, очутилась у меня в руках.

«Так! Еду я спас, теперь надо выкинуть лишних из номера», — пролетела мысль в голове.

Не обращая внимания на попытки вздохнуть, беру парня за шкирку, и вытаскиваю в коридор.

— Ты, ты, — наконец начал приходить в себя похититель еды.

Захожу в комнату и начинаю выкидывать в коридор все вещи, абсолютно все. И верхнюю одежду парня, и вещи Даши. Споткнулся лишь на нижнем белье, которое так и валялась на кровати. Скидывая дублёнку и шапку, лезу в обе свои сумки и пытаюсь сообразить, всё ли на месте? Тут из ванной, наконец, появляется Даша, кипящая как чайник, но уже одетая в длинную юбку и блузку.

— Ты что тут устроил, кто разрешал брать мои вещи? — чуть ли не визжит она.

— Вопрос тот же! Кто разрешил лезть ко мне в сумки? — игнорирую её вопрос я.

— Тебе жалко? А ещё мужчина, — Даша пытается зайти в комнату, но я выпихиваю её в коридор.

— Я сейчас милицию вызову, — буянит она.

— Давно пора вызвать, я сбегаю на вахту? — вдруг подал голос Василий. — Комната твоя, у тебя тут вещи, а эта лиса заняла твой дом и тебя выгоняет, чтобы кувыркаться непонятно с кем.