Девяностые. Север. Повести
Шрифт:
– А в чем дело? У нас с молодыми специалистами никаких проблем не бывает.
Я рассказал о своих боях с Шерером. Селезнев удивился и попросил секретаря связаться с ним. Секретарь сообщила:
– У Александра Ивановича идет совещание, и он просит перезвонить.
– Ничего. У нас вопрос короткий, пусть возьмет трубку.
– Здравствуйте, Александр Иванович! У меня тут сидит молодой специалист Гринспон Владимир Маркович… Ах, вы знакомы.
Секретарь послушал, и лицо его стало вытягиваться в недоуменную гримасу.
– Послушай, он говорит, что ты требуешь двухкомнатную отдельную квартиру!
Я, опешив от такой изворотливости зама по быту, выпалил:
– Да мне прописка нужна, чтобы к работе приступить! Хоть в общаге!
Селезнев всё понял, улыбнулся, и продолжил в трубку:
– Он согласен на комнату. Хорошо?
Он выслушал ответ и дал отбой.
– Завтра с утра, к 8–00, приходи в жилфонд, назови фамилию. Тебе выпишут смотровой ордер, если не подойдет, дадут другой. Выбирай.
Едва дождавшись утра, я пришел первым к заветному окошку и получил бумагу с адресом. Нам предлагалась комната, аж 18 квадрат, в двухкомнатной «хрущевке» с одними соседями. Комната показалась нам огромной. В квартире были все удобства: ванная, совмещенная с туалетом, коридор и кухня в 5,5 кв. метров. Пол был выстлан еще только появившемся тогда линолеумом светло – серого цвета. Соседи – молодая пара без детей. После одесского подвала это жилье казалось для нас сказкой. Мы не стали смотреть дальше и согласились. Ордер мы получили в тот же день, а на следующий сдали паспорта на прописку.
Заканчивая описание моей борьбы за законную жилплощадь, не могу не упомянуть, что лет через 5–7 после этих событий Александр Иванович Шерер благополучно сел в тюрьму вместе с главным бухгалтером комбината. Что-то мухлевали с доверенным добром. В тюрьме ему не понравилось, и он умер там года через три.
Пришло время обзаводиться обстановкой. В магазинах в те времена мебели практически не было. Стояли какие-то монстры производства местной тюрьмы. Но на стенах домов попадались объявления о продаже или желании купить что-либо. Нам попалось объявление семьи отъезжающей из Норильска, как здесь было принято говорить – «на материк». Сложив вместе все наши подъемные и деньги от родителей, мы купили довольно сносную мебель производства г. Иваново. Трехстворчатый шифоньер, диван-кровать, стол со стульями и даже тумбу с зеркалом в рост человека – трельяж. Всё было светлого дерева, в комплекте. Купили и телевизор на ножках, тюль на окна. В общем, не комната, а сказка.
Через два года, как раз перед рождением нашего первенца Алеши, нам повезло в квартирном вопросе еще раз. Соседи решили уехать на родную Кубань, вторая комната освободилась. Я, вооружившись справкой об ожидаемом семейном пополнении и ходатайством с работы, ринулся по инстанциям с целью оставить освободившиеся девять метров жилой площади за нами. Параллельно решал сложнейший в те годы вопрос с квартирным телефоном. Могу похвастаться, что вез я молодую маму Таню с малышом из Родильного дома в отдельную двухкомнатную квартиру с телефоном! Тогда для семьи из трех человек это было чудом! А телефон был вторым чудом. До сих пор помню номер 2–41–04.
«СИБМОНТАЖАВТОМАТИКА»
Немного
Второе, что мне нравилось, это «география» деятельности управления. Мы участвовали в строительстве практически всех объектов комбината. Приступали к монтажу средств автоматизации и связи, на чем специализировалось наше управление, мы уже в самом конце строительства, когда корпуса и все технологические цепочки были на месте. Это позволяло быть в курсе всего огромного масштаба Норильской стройки. Даже в новых жилых домах мы монтировали телефонизацию, радио и телевизионные антенны с разводкой в каждую квартиру.
На каждом крупном предприятии комбината находились наши участки. Иногда мы располагались в выделенных для нас помещениях в заводских корпусах, а чаще ставили передвижные домики с помещениями для прораба, раздевалками. Пристраивали к ним склады и мастерские. Стройка велась как в самом Норильске, так и в городах – спутниках: Талнахе (центре добычи руды), Кайеркане (угольные разрезы, шахты), Дудинке (порт на Енисее). Объем строительства новых объектов и реконструкции и расширения действующих был огромен.
Здесь начиналась моя трудовая жизнь
На стройке работало более 20 тысяч строителей и монтажников. Комбинат стремительно развивался. Государство остро нуждалось в его продукции-меди, никеле, кобальте. Немаловажно, что наряду с этими основными материалами из норильской руды добывались и золото, и серебро, да еще треть мирового производства платины с другими металлами платиновой группы: осмием, родием, иридием и т. д.
Третьим приятным моментом работы на Севере была оплата. На тот оклад, что был нам положен с первых дней работы, сразу начислялся районный коэффициент 1,8. То есть я сразу получал почти вдвое по сравнению с зарплатой в нормальном климате. Затем, каждые полгода, к этому коэффициенту прибавлялось еще по 0,1 (т. е. по 10 %) и так до того как оклад умножался на 2,6. Это был потолок. Но к этому времени и сам оклад рос, с продвижением по службе. И это продвижение на Севере было не в пример быстрее. Народ приезжал, зарабатывал деньги и уезжал «на материк», освобождая должности для молодых.