Девять хвостов бессмертного мастера. Том 3
Шрифт:
– Ох! – сказала богиня небесных зеркал и поискала, куда бы сесть.
Ху Фэйцинь поспешно подвинул ей скамеечку. Она села и закрыла лицо ладонями:
– Я должна была догадаться…
– Тётушка… – встрял Недопёсок.
Богиня небесных зеркал машинально взяла Сяоху к себе на колени и принялась гладить его по голове. Недопёсок довольно ухмыльнулся и завертел хвостами.
– Вы поглядите на него! – возмутился Ху Вэй. – А между прочим, это тоже демон.
– Я лисий дух, – важно объявил Недопёсок. – Так шисюн сказал.
Все невольно засмеялись.
–
Недопёсок тяжко вздохнул и покинул павильон, как и полагается, через дверь.
– И не подслушивать! – сказал ему вслед Ху Вэй.
Недопёсок из-за двери вздохнул ещё тяжче. Послышалось удаляющееся шуршание лап.
– Зачем ты его прогнал? – укорил его Ху Фэйцинь. – Сяоху нравится матушке.
– Недопёсок не дорос ещё до серьёзных разговоров, – отрезал Ху Вэй и нахмурился, заметив, что богиня небесных зеркал разглядывает его куда как пристально.
– Наверное, я должна тебя поблагодарить, – медленно сказала императрица. – За то, что ты позаботился об А-Цине.
– Да уж, – непередаваемым тоном сказал Ху Фэйцинь, подразумевая всё и сразу. Всего и сразу было слишком уж много!
Ху Вэй только фыркнул в ответ на это замечание.
– Значит, это… – сказала богиня небесных зеркал, оглядываясь, – поместье лисьих демонов?
– Да, матушка. Я укрылся здесь… в который раз уже… – Ху Фэйцинь запнулся, размышляя, сколько известно императрице о злоключениях, которые он пережил с момента их расставания. Если она укрылась в зеркальце Недопёска, то вряд ли знала о его заточении в Небесную темницу.
Но она знала.
Богиня небесных зеркал могла заглядывать в любые зеркала и через них видеть происходящее. Зеркала мира демонов, за исключением зеркальца Сяоху, были ей недоступны, но в Небесном дворце не было ни единого зеркала, которое бы ей не подчинялось. Об этом аспекте богов зеркал не знал никто, даже Небесный император.
– Бедный мой мальчик, – сказала она с жалостью, дотрагиваясь до его щеки ладонью.
– Матушка? – удивился Ху Фэйцинь.
Богиня небесных зеркал порывисто обняла его. Этому ребёнку причинили уже столько боли! И сколько ещё ему предстояло вынести!
[224] Зеркало Цюаньцю
– Матушка, отец объявил войну миру демонов. Он собирает войска, военные барабаны не умолкают.
– Вот как? – несколько отрешённо отозвалась богиня небесных зеркал.
Она глядела на свою руку, пальцы которой покрывали мелкие трещинки. Их становилось больше с каждой минутой. Сколько времени у неё осталось?
– Мне удалось объединить Великие семьи. Демоны выступят против небесного войска единым фронтом.
В её взгляде отразилась боль и волнение. Ху Фэйцинь подумал, что не стоит ей рассказывать о том, что он собирается применить Небесный вызов.
Он осторожно спросил:
– Матушка, ты сильно
– …протянет лапы? – докончил до него Ху Вэй.
Ху Фэйцинь бросил на него гневный взгляд. Ху Вэй только пожал плечами. Богиня небесных зеркал поджала губы.
– Матушка? – обеспокоенно спросил Ху Фэйцинь.
– Будь у меня силы, я бы убила его собственными руками, – резко сказала она.
– А вот это мне нравится! – воскликнул Ху Вэй.
Ху Фэйцинь испытал лёгкое потрясение:
– Матушка… но ведь… Разве ты не любишь его?
Богиня небесных зеркал нахмурилась, но ответила не сразу. Ху Фэйцинь успел передумать всё на свете. Вообще-то, если уж начистоту, он ничего не знал об отношениях Небесного императора и богини небесных зеркал. Это могло быть и совсем не по любви: кто на Небесах осмелится противиться Небесной воле? Думать об этом было неприятно, но это вполне могло оказаться правдой.
– Это уже не имеет значения, А-Цинь, любила я его или нет. Если человек превращается в чудовище, в бешеного зверя, его нужно сажать на цепь, если он с неё сорвётся – убить. Твой отец превратился… Нет, он всегда был чудовищем, но никто не осмеливался сказать ему это в лицо.
– Я сказал, – кисло улыбнулся Ху Фэйцинь.
Она кивнула и слабо улыбнулась ему в ответ.
– Матушка… Грядёт война. Но… я боюсь, что отец может поступить нечестно. Я до сих пор не знаю, что с цзецзе. Он… Отец может использовать цзецзе в качестве заложницы. И не знаю, как я поступлю тогда… Матушка?
– Ох, А-Цинь… – выдохнула богиня небесных зеркал, накрывая губы ладонью.
Ху Фэйцинь почувствовал, как внутри прорастает тревога.
– Матушка, что такое? С цзецзе что-то случилось? Не молчи!
– А-Цинь, именно это твой отец и собирался сделать, но Хуашэнь-эр… она… Хуашэнь-эр умерла, А-Цинь. Она забрала собственную жизнь, чтобы не становиться пешкой в отцовской игре.
Ху Вэй уже долго жил на свете и много перевидал, но то, что он увидел сейчас, он запомнил на всю жизнь и не забывал до конца своих дней.
С лица Ху Фэйциня сбежала краска, взгляд застыл.
– Что? – прошептал, почти выдохнул он. – Цзецзе… умерла?
Это известие стало для него настоящим шоком. Он пошатнулся и рухнул на колени, дыхание стало тяжёлым, звуки и восприятие внешнего мира ускользнули из сознания, он оглох и ослеп на какое-то время, будто получил сзади удар по затылку.
Ху Вэй широко раскрыл глаза. Он никогда не видел прежде, чтобы Ху Фэйцинь плакал. Да, глаза Ху Фэйциня поблёскивали слезами, если Ху Вэй его пронимал до печёнок, но то было проявлением злости. Когда Ху Фэйцинь был ранен и Ху Вэй его лечил, он тоже видел проблески слёз на его глазах – от боли. Но по-настоящему плачущим, так плачущим, Ху Вэй его никогда не видел. Из глаз Ху Фэйциня градом катились слёзы, он плакал навзрыд, как ребёнок, даже не пытаясь закрыть лицо ладонями или утирать слёзы, тело его содрогалось рыданиями, с губ рвались бессвязные звуки.