Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)
Шрифт:
Звуки вдруг стали четче, запахи - яснее, чувства - обостреннее. И хоть на кухне полумрак, глаза ломило от яркого света. По горлу прокатился клубок забытых пророчеств. Трудно дышать.
— И к тому же совершенно не умела целоваться, — добавила она.
Меня трясло от холода. Собрала грязную посуду, включила горячую воду и подставила ледяные ладони. От раковины шел пар.
Алла сидела в моем доме, как в своем. И мой муж ей понравился, и дочь. И даже кухня.
…Олег вызвался ее проводить.
— Забавная у тебя подруга, -
– Грецкий орех. Расколоть можно, но только дверью или щипцами.
— А я кто тогда?
— Ты? Брелок на связке ключей. Даже не видя, найдешь.
Ревность и обида. Олег никогда не говорил со мной столь холодно и равнодушно.
— Я — спать. Идешь?
Сослалась на грязную посуду. А когда Олег заснул, устроилась в комнате Ляльки.
И только под утро, скользя по острой грани сна, вдруг поняла, что меня испугало. Алле так понравилась моя жизнь, что она решила ее позаимствовать. На время. Может быть, и навсегда. Как карты лягут.
ЧЕТВЕРТЫЙ
Дзинь!
Ого! Час прошел, как не было!
Да кто ж там так рвется?
На пороге — сумеречная фигура.
— Входите, открыто!
Дождь и ветер. Ветер и снег. Снег и дождь.
Гостья встряхнула черный зонтик, рассыпав брызги по всей приемной.
– Добрый вечер! Отвратительная погода!
Я заметила, что стою босиком. Туфли валялись у диванчика.
Почему-то стало стыдно. Не за себя, а за собственную обувь — растоптанную, со скошенным левым каблуком.
— Не узнали?
Акварельные очертания. В это время суток я слепну.
Прищурилась.
По-своему она даже красива. Алый припухший рот.
Породистый нос. Восточные скулы. Черные очки. В дождь?
Размытое воспоминание.
— Я подвозила вас утром. Инга. Помните?
— Конечно, — как давно было это утро.
– Чай, кофе?
— У меня есть кое-что получше.
Ого! «Martel V.S.O.P.». Широко живет Инга!
— Годится? Бокалы у вас есть? А тарелки? — Двигалась легко, танцуя. Ни грамма жира, пружиниста, словно дикая кошка. Непредсказуема. Опасна.
Инга, да? Ей удивительным образом не шло имя. Чужеродное, неправильное. Словно она взяла первое попавшееся.
– Где ваш кабинет? Ведите.
Все чудесатее и чудесатее, как говаривала Алиса.
Во дворе — неприметная машина. Фары погашены. В салоне темно. Только красный огонек подрагивает. Утром меня подвозили на другой. Что ж, расчет правильный: в эту я бы не села по доброй воле. Слишком она… неприметная. Наши люди в булочную на таких машинах не ездят.
Инга расставила тарелки, разложила закуску. Сыр, ветчина — тонко порезаны. Маслины, маринованные огурчики. Салаты и красная икра в тарталетках. И не скажешь, что кризис в мире. Хотя кризис — как сумасшествие — в голове. Поражает не всех. А тех, кто к нему предрасположен.
Я кивнула в сторону бара:
— Бокалы. Выбирайте
– Клиентам наливаете?
Я пожала плечами. Еще кто кого сейчас спаивает!
– Закон не запрещает. Каждый смотрит на мир сквозь призму чего-то. У каждой профессии свои радости.
Она мгновенно выдала записную остроту:
– Например, гинеколог.
– Я вообще-то про художника подумала. Или писателя. Многие, когда работают, выпивают. Алкоголь обостряет восприятие. А гинеколог — профессия техническая. Здесь не восприятие важно, а опыт. Вам никогда не ставили внутриматочную спираль?
– Почему вы спрашиваете?
– Значит, нет. Иначе бы поняли, о чем я.
Из разнокалиберной посуды она безошибочно выбрала два бокала для коньяка. Ну-ну… В принципе, это мог бы сделать любой человек, который ценит не только напиток, но и антураж.
Вот только налила она ровно столько, сколько бы налил профессиональный сомелье. И бутылку держала, как профессионал.
— За знакомство.
— Вы по записи?
— Опоздала, каюсь, — Инга удобно расположилась в кресле напротив, поджав ноги. На длинных безукоризненных пальчиках, сквозь тонкий шелк просвечивал безукоризненный педикюр. Цвет раздавленной винной ягоды.
Она пригубила «мартель».
— Хотела завтра прийти, а потом подумала, зачем ждать? Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Мой главный принцип. А ваш?
— Не быть.
— Неплохо, — на лоскуток сыра положила прозрачный ломтик красной рыбки, аккуратно скатала сыр в рулончик. Надкусила.
– Рекомендую. Очень вкусно. Вы ведь ничего сегодня не ели? Клиент за клиентом. Пить на пустой желудок очень вредно.
Быстро пьянеешь.
Какая глубокая сентенция!
Ладно, раз так получилось — поиграем. Теперь мой ход. Для начала что-нибудь простенькое и пошленькое.
— Жить тоже вредно. От этого умирают.
— Сентенция в духе оптимиста. Вы оптимистка?
— Оптимист - тот же пессимист, просто не любит портить настроение окружающим.
Она рассмеялась. Ей было весело.
— Снимите очки.
— Зачем?
— Не люблю.
— Хорошо. Хотя мне больно. Сделала операцию, на свету больно.
– Все же снимите. Очки как маска — скрывают суть.
И этот жест у нее получился красивым.
Наши взгляды скрестились. Инга выжидающе смотрела, словно ставила любопытный эксперимент. И словно результат эксперимента ей заранее известен.
Про операцию она, конечно, соврала. Нет, все правильно.
Коррекцию зрения лучше всего делать в декабре, когда световой день короток. Вот только со зрением у нее все в полном порядке. Единица.
Темный, чуть вытянутый зрачок накрыла линза, изменив цвет радужки с природного светло-голубого на искусственный темно-зеленый. Но не в линзе дело. Линза чуть-чуть искажает картинку, сдвигает события на день-два, но на истинной сути будущих событий не влияет.