Девять кругов любви
Шрифт:
Одним из молодых да ранних был Кирилл: сын директора нашей спортшколы и директрисы Дома досуга и творчества детей и молодежи. Именно при этом учреждении были спортивные кружки, воспитанники которых разбавляли наши гимнастические и борцовские отряды в лагере. Кирилл представлял шахматистов, хотя раньше занимался греко-римской борьбой и, говорят, подавал большие надежды. Предал единоборства он, вероятно, только для того, чтобы насолить отцу: слышала, между ними возник серьезный конфликт, кажется, из-за измены того Кирилловой матери. Чего он этим добился, непонятно. Его бывшие товарищи считали его слабаком и предателем, относились с презрением. Да и девчонки, включая меня, к
Была еще одна причина, по которой я игнорировала Кирилла: у меня был свой объект обожания, и влюбленный шахматист мешал мне его добиваться. Моей целью был руководитель их отряда Сергей Сергеевич Голохватов, который мне понравился еще прошлым летом. Но тогда я была девчонкой, не способной понять своих чувств, а теперь осознала, что со мной происходит: я хотела стать любовницей этого взрослого мужчины, демократичного, креативного, уверенного и остроумного.
Когда увидела его, выходящего из автобуса, сердце мое ухнуло вниз, а потом забилось громко и часто. Я, кажется, покраснела и поспешила отвести глаза, чтобы он ничего не заметил.
– Здорово, Ветрова, – узнал меня Сергей Сергеевич, даже вспомнил мою фамилию, тем самым заставив меня смутиться еще сильнее. – Директора не видела? У себя он?
– Был на танцплощадке, – поспешила ответить я, расплываясь в улыбке.
Голохватов улыбнулся в ответ и, проходя мимо, многозначительно подмигнул. Не знаю, что он хотел сказать мне этим, но я почему-то затрепетала от предвкушения чего-то неизвестного, но желанного.
В первые дни ничего особенного не происходило. Сергей Сергеевич вел себя обычно, если не считать того, что стал слишком внимательно меня разглядывать, намеренно не отводя взгляда, когда я замечала это, и тем самым вгоняя меня в краску. А я вообще становилась неадекватной при его приближении: начинала говорить громче обычного, глупо шутить, смеяться невпопад и краснеть.
Но в одной прекрасный день все изменилось. Во время утренней пробежки я споткнулась и подвернула ногу. Щиколотка болела не сильно, но от дневной тренировки меня освободили, отправив помогать Голохватову украшать сцену к открытию смены.
Я вешала шарики, взобравшись на стремянку, а Сергей Сергеевич меня подстраховывал. Тут его рука оторвалась от стремянки и скользнула по моей ноге, потом и выше. Я ничего не сделала и не сказала, прикинувшись, что ничего не заметила, хотя не заметить этой ласки было невозможно, и он наверняка это знал.
Когда я спустилась и повернулась к Голохватову, была, кажется, вся красной. Мне было стыдно и страшно, что кто-нибудь мог нас увидеть, но я хотела еще.
– Мне понравилось, – тихо сказала, едва узнавая свой голос, ставший почему-то непривычно низким, и погладила бицепс тренера.
– После отбоя, в полночь, приходи в старую беседку, – назначил мне свидание Голохватов. – Только никому не говори, и вообще веди себя как ни в чем не бывало. Сможешь?
Я утвердительно кивнула.
Вечера я ждала с нетерпением, думая лишь об одном: как мы встретимся с Сергеем Сергеевичем ночью, будто взрослые, он обнимет меня и поцелует в губы, тоже как взрослую. Мои фантазии витали вокруг поцелуев и объяснений в любви, хотя, конечно, я понимала, что у взрослых отношения этим не ограничиваются. Но ведь не на первом же свидании, правда?
Во время послеобеденного отдыха девчонки обсуждали мальчишек, но я не принимала участия в их беседе (наверное, впервые за все время). Мои
– Люб, что ты сегодня такая тихая? – сочувственно спросила Вера. – Нога болит?
– Побаливает, – соврала я, чтобы избежать приставаний с вопросами.
После полдника пошли готовить концерт. Наши представления всегда включали в себя гимнастические выступления, построение пирамид, но все это мы смогли бы сделать и без предварительной подготовки – у нас была слаженная команда. Репетировали мы юмористическую сценку, которую ставила Тая – студентка местного вуза, которая была нашей вожатой.
В нашем лагере сохранялись советские традиции, и к каждому отряду были прикреплены не только тренеры, но и вожатые, и у каждого была своя роль. Тренеры помогали нам сохранять форму: в лагере мы продолжали тренироваться. Вожатые занимались организацией досуга. И те и другие следили за нами, чтобы мы не покидали территорию лагеря, а во время тихого часа и по ночам спали, а не трепали языками. Однако к старшим из нас отношение было более лояльное: нам лишь не разрешалось покидать ночью своих жилищ без повода. А повод был один: справить нужду – туалеты у нас находились на улице, в стороне, противоположной от той, где стояла старая беседка. Днем она не пустовала, а вечерами в той части лагеря никого не бывало.
В каждом домике имелась большая комната, в которой проживали 6 девочек или мальчиков, а перед проходом в нее – маленькая комнатушка для тренера или вожатой. В каждом отряде было по 12 девочек и по 12 мальчиков. Примерно по половине каждого отряда составляли гимнасты или гимнастки, остальные были из Дома творчества и борцы.
В нашем домике поселилась Вероника Сергеевна – наш тренер, а покой шахматисток и девочек из других секций доверили стеречь Тае, так как они были поспокойнее. У мальчишек, наоборот, к гимнастам был приставлен вожатый Боря, а к шахматистам, борцам и другим спортсменам – Голохватов.
Надо сказать, что Вероника Сергеевна оберегала наш покой даже менее ответственно, чем Тая стерегла своих послушных деток: у нашего тренера был роман с директором лагеря, и почти каждую ночь она оставляла нас и уходила к нему. Происходило это, после того как мы засыпали, то есть ближе к полуночи. Возвращалась же она где-то за полчаса до подъема. Вероятно, Голохватов знал это, назначая мне свидание. Но я все равно волновалась: вдруг этой ночью Вероника Сергеевна никуда не пойдет или задержится дольше полуночи, и я опоздаю на встречу.
Вечером, как всегда, была дискотека. Я люблю танцевать и обычно на дискотеке зажигаю, но на этот раз из-за якобы больной ноги мне пришлось стоять в стороне и как дуре смотреть, как резвятся под музыку другие.
Когда диджей (точнее, вожатый Боря) поставил медленный танец, меня пригласил Кирилл. Справедливости ради надо сказать, что он был довольно привлекательным парнем: уже сейчас достаточно высоким, крепким, загорелым и на лицо тоже симпатичным. Если не знать, что он шахматист, можно было принять за настоящего спортсмена. Поэтому девочкам он нравился, несмотря на то, что был всего лишь шахматистом. Но только не мне. Поэтому я отказала ему, сославшись на боль в подвернутой утром щиколотке. Этим воспользовалась стоявшая рядом Верка: она сама пригласила Кирилла, только что получившего отказ от меня, и он повел ее в центр танцпола. Почему-то мне это не понравилось, и это было неправильно. Зачем мне ревновать к кому-то своего поклонника и пытаться удерживать его возле себя, если у меня есть Сергей Сергеевич? Поймала себя на мысли, что если б не Голохватов, ухаживания Кирилла мне бы были приятны и, вероятно, я относилась бы к нему более приветливо.