Девять окон восходящего Солнца

Мехди Фархад

– Хорошо, – сказал он вдруг, – отпустите гостя. Наш долг оказывать гостеприимство всем чужестранцам, прибывающим издалека. Рум получит свое оружие. Нам чужого не надо. Пригласим его на нашу завтрашнюю традиционную охоту, пусть примет в ней участие. Этот ежегодный праздник обещает быть особенным. Нашему гостю несказанно повезло.

Рум все слышал сам, однако, как и подобает, визирь, обратившись к нему, повторил слова правителя.

– Убежден, праздник тебе понравится, – от себя добавил визирь. – Везунчик ты наш…

Послышалось хихиканье.

Лицо правителя было серьезным, и, увидев это, все сразу замолчали.

– А кинжал?! – воскликнул рум, как только утих смех присутствующих.

Все ждали, что скажет Зора, но он молчал.

– На охоте ты получишь его обратно, – прервал тишину Пирр.

Зора в знак согласия одобрительно кивнул.

– Отпустите и проводите гостя, – приказал слугам визирь.

Все ушли, и марзибан с визирем остались одни.

– Несомненно, – сказал правитель, – рум здесь не для того, чтобы посетить могилу румского центуриона. Здесь кроется какая-то тайна, и нам нужно ее разгадать.

Визирь стоял молча, опустив голову. Он о чем-то напряженно думал.

– Нужно, – произнес вдруг Пирр, подняв голову, – во что бы то ни стало опередить рума и найти то, ради чего он прибыл сюда! Этот рум не захотел делиться с нами. Ему, видимо, еще не известно, что простолюдинам знания вредны. Они иногда сильно укорачивают им жизнь…

Визирь рассказал правителю о своем хитром плане, о том, как именно он задумал вернуть кинжал руму. Идея правителю понравилась, однако он промолчал в ответ, и это молчание означало, что в случае неудачи виноват будет визирь.

«После охоты рум должен стать сговорчивее», – подумал Зора.

Глава II. Уро-Борос

Согласившийся на ужин с тигром рискует быть съеденным на завтрак…

Ранним утром третьего дня месяца Септамбра 241 года все мужское население Бакуана и ближайших окрестностей вышло из своих домов. Несколько сотен людей с собаками, вооруженные стрелами и дубинами, примкнув к царским охотникам шарурам, собрались для загонной охоты, чтобы отработать ежегодную повинность шикар. Сочная трава солянка, обильно растущая в окрестностях Бакуана в это время года, собирала газелей в округу в большом количестве.

Если раньше этот день хоть для кого-то и был праздником, то в этот раз из-за жары и безводья подобное празднование превратилось для большинства в наказание.

Охотники медленно двигались к сужающемуся краю полуострова. Для успешной охоты следовало составить сплошную линию от одного морского берега до другого и гнать животных к деревне Кала, в самый угол полуострова, к «орлиному клюву».

Солнце выглянуло из-за горизонта. Оно медленно поднималось над морем, обозначив дорожку со сверкающими бликами до самого берега.

Впереди, в самом центре, верхом на лошадях шли царские охотники шаруры во главе с правителем. За ними шли все остальные.

Византийский

гость, накануне приглашенный на праздничную охоту самим правителем, шел вместе с остальными.

И вот животные, гонимые людьми, скопились у кромки воды. В который уже раз газели разделились на две группы: одни, несмотря на крики и шум, бросались на людские ряды, а другие, пытаясь спастись, прыгали в воду.

Первые падали, сраженные стрелами и деревянными дубинами. А вторые, за немногим исключением, переплыв залив, добирались до небольшого островка.

Несмотря на то, что ширина залива составляла целый фарсах, некоторым животным все же удавалось переплыть его и спастись. И тогда судьба давала им еще один шанс. Он выпадал не всем, а лишь самым решительным.

Вместе с остальными в живой цепи стоял и юноша по имени Окдар. Он был лет пятнадцати от роду, среднего роста и ладного телосложения. На плечи ему спадали длинные локоны темных волос.

Окдар успел встать в одну линию с кушанами, когда рядом с ним на землю что-то с шумом свалилось. Сначала ему показалось, что это пала газель – очередная жертва охоты. Однако в этот раз на земле лежал человек.

Юноша стал случайным свидетелем покушения на жизнь одного из охотников. В боку жертвы торчала рукоять кинжала. Воспользовавшись замешательством, кто-то подкрался сзади к участнику охоты и вонзил ему в бок кинжал. Судя по направлению удара, можно было предположить, что жертву не собирались убивать, а хотели только ранить.

Несмотря на то, что юноша знал в лицо большинство горожан, он не узнал раненого.

«Этот человек, должно быть, пришлый, – подумал он. – Гости ведь и раньше охотно принимали участие в подобных празднествах, когда представлялась такая возможность».

Окдар подскочил к лежащему на земле незнакомцу. Тот сам вытащил кинжал из кровоточащей раны и протянул его юноше. Их взгляды встретились.

Рана оказалась намного серьезнее, чем поначалу можно было предположить. Жизненные силы стремительно покидали раненого.

«Уро-борос», – чуть слышно произнес он.

Юноша хоть и услышал его, но не понял сказанного. Он наклонился над головой раненого, а тот, схватив его за руку, притянул к себе и через мгновение отпустил…

Окдар выпрямился во весь рост и столкнулся взглядом с убийцей. Тот медленно пятился назад, но вдруг резко повернулся и побежал прочь. Послышались крики, и вокруг стали собираться люди.

Юноша, отдаляясь от того места, повторял про себя: «Уро-борос, уро-борос…». Он думал о том, что если человек в последний свой миг тихо шепчет всего одно слово, на то должна быть веская причина. За этим может скрываться какая-то тайна.

Они не были знакомы. Более того, тот охотник, похоже, был чужестранцем, а значит, вполне мог оказаться гядиром – вестником тайного послания. Встреча с гядиром, по поверью, служила ступенью на пути к счастливой судьбе. Про неудачника говорили: он так и не повстречал своего гядира.