Девять принцев Эмбера
Шрифт:
Я решил побродить по отражению, которое называлось Аверн, и отправился в путь. Я смотрел на долины, покрытые туманом, на пропасти и дымящиеся кратеры вулканов, на ослепительно яркое солнце и красное небо, которое могло кого угодно свести с ума. Я думал о морозных ночах и слишком жарких днях, взбирался на величественные скалы, бродил по черным песчаным кряжам, отбивался от небольших, но свирепых и ядовитых зверьков, отдыхал в роще пурпурных деревьев, похожих на высокие бесформенные кактусы. На второй день, стоя на утесе у самого моря, я решил, что мне здесь нравится. И если сыны этой земли погибнут, сражаясь за богов, я обеспечу им бессмертие, сложив о них песню.
Попытавшись таким образом избавиться от угрызений совести,
Я был их кумиром и первооткрывателем. Я повелевал.
На следующий день мы подняли паруса, и, стоя на капитанском мостике, я ввел эскадру в шторм и вывел ее значительно ближе к месту нашего назначения. Мы миновали водяные смерчи, затем каменистую отмель, и воды океана потемнели, став почти такими же, как в Эмбере. Я не потерял способности управлять отражениями. Мне подчинялись пространство и время. И вскоре мы окажемся на Родине. Разумеется, на моей Родине.
Мы проплывали мимо странных островов, где каркали зеленые птицы, а зеленые обезьяны висели на деревьях, как фрукты. Вереща и раскачиваясь они кидали в нас камнями.
Поменяв курс, мы ушли далеко в море, потом повернули обратно к берегу.
Тем временем Блейз делал марш-бросок по суше. Я не сомневался, что он дойдет до Эмбера, какие бы преграды ни воздвигал на его пути Эрик. Мы поддерживали связь с помощью карт, и Блейз всегда сообщал мне последние новости. Так, например, десять тысяч убитыми он потерял в битве с кентаврами; пять тысяч — при страшном землетрясении; полторы тысячи погибли от бубонной чумы, короткое время свирепствовавшей в лагере; девятнадцать тысяч сгинули в джунглях отражения, которого я не знал, где напалм падал с каких-то жужжащих предметов, проносившихся в небе; шесть тысяч дезертировало в стране, похожей на землю обетованную, им обещанную; судьба пятисот солдат, пересекавших пустыню и внезапно увидевших грибообразное облако, была неизвестна; восемь тысяч шестьсот человек сгорели в долине, когда неизвестные боевые машины использовали против них огнеметы; восемьсот — заболели, и их пришлось оставить; двести умерли при переправах через водные препятствия; пятьдесят четыре скончались в результате дуэлей; триста отравились незнакомыми фруктами; тысяча была растоптана стадом животных, похожих на бизонов; семьдесят три пропали без вести; полторы тысячи смыло в реку во время наводнения; две тысячи погибли от ураганного ветра, неожиданно обрушившегося на них из-за голубых холмов.
Я был доволен, что за это время потерял всего сто восемьдесят шесть кораблей.
Уснуть, быть может, видеть сны…
Эрик уничтожал нас исподволь, не торопясь. Его предполагаемая коронация должна была состояться через несколько недель, и он, естественно, знал, что мы приближаемся. Поэтому мы погибали, и сил у нас становилось все меньше и меньше.
Есть такой закон, по которому только принц Эмбера может путешествовать по отражениям, хотя, конечно, он волен взять с собой тех, кого сочтет нужным. Мы вели за собой войска и видели, как гибли люди, но я хочу, чтобы вы знали: существуют отражения и субстанция, так устроен мир. Из субстанции сотворены Эмбер, Земля и все сущее на ней. Отражений — бесчисленное множество, и на них происходят самые разнообразные события, отражающие истинные. Эмбер самим своим существованием предопределил подобное положение вещей. Что еще можно сказать? Отражения простираются от Эмбера до Хаоса, и путешествовать по ним можно тремя способами, каждый из которых достаточно труден.
Первый состоит в следующем: если в твоих жилах течет королевская кровь, ты можешь идти сквозь отражения, заставляя их меняться на твоем пути, как тебе заблагорассудится, пока не окажешься именно там, куда хотел попасть. В созданном тобою мире ты можешь делать все, что захочешь, если, конечно, не вмешаются
Второй способ заключается в использовании карт, которые Дворкин, великий человек, изобрел специально для того, чтобы члены королевской семьи могли поддерживать связь и видеться друг с другом в любое время. Дворкин был старым-престарым художником, покорившим пространство и перспективу. Он нарисовал не только портреты, благодаря которым мы могли в любую минуту оказаться рядом, но и всю колоду гадальных карт, и у меня давно сложилось впечатление, что карты эти обладают многими другими свойствами, о которых мы даже не подозревали.
Третьим способом был Лабиринт, также созданный Дворкиным исключительно для членов нашей семьи. Проходя лабиринтом, ты сначала узнавал, как пользоваться картами, а потом получал власть над отражениями.
Карты и Лабиринт давали возможность мгновенно попасть из реального мира на отражения. Первый способ был куда более трудным.
Теперь я знал, что делал Рэндом, когда мы ехали с ним на «мерседесе». Во время нашего путешествия мой брат создавал по памяти реальный мир, постепенно меняя отражения и удаляя из них все лишнее. И только достигнув полного соответствия в деталях, он сказал, что мы прибыли к месту назначения.
Ничего особенного: обладая знаниями, найти свой Эмбер мог каждый. Даже сейчас мы с Блейзом вольны были отправиться на отражения истинного Эмбера, где правили бы долго и счастливо. Но мы хотели иного. Ничто не могло сравниться с реальным городом, в котором мы родились и по образу и подобию которого создавались все города, сколько их было в целом свете.
Итак, мы избрали самый трудный способ и шли по отражениям, а любой человек, обладающий над ними властью, мог воздвигать препятствия на нашем пути, чтобы помешать нападению на Эмбер. В данном случае таким человеком оказался Эрик, и наше войско таяло на глазах. Что ожидало нас в будущем? Этого никто не знал.
Но если Эрик станет коронованным королем Эмбера, на одних отражениях это событие повторится, а на другие неизбежно окажет сильное влияние. И именно поэтому я не сомневался, что каждый из нас хотел бы видеть на троне только самого себя.
Мы миновали призрачный флот Жерара — Летучих Голландцев данного отражения, — и я понял, что до Эмбера рукой подать.
На восьмой день нашего путешествия разразился шторм.
Море почернело, на небе стали собираться тучи. На какое-то мгновение наступил полный штиль, и паруса безжизненно повисли. Огромное голубое солнце спрятало свой лик. Мне стало ясно, что наконец-то Эрик взялся за нас не на шутку.
Ураганный порыв ветра обрушился на флагманский корабль и — да простят мне избитое выражение — разбился о его борт.
«И рвал нас ветер, и била буря», как говорят или говорили поэты. При первом же шквале мне показалось, что мои внутренности вывернули наизнанку. Нас кидало из стороны в сторону, как игральные кости, которые великан тряс в кулаке перед тем, как бросить. Ливень хлестал по палубам, которые попеременно захлестывали гигантские волны. Небо почернело, пошел мокрый снег с градом, и раздался ужасающий раскат грома. Я уверен, что от неожиданности все мы вскрикнули одновременно. По крайней мере, я вскрикнул. С большим трудом добрался я до брошенного штурвала и, привязавшись ремнем, выровнял корабль. Эрик, черт его побери, решил покончить с нами одним ударом.
Затем я почувствовал легкое покалывание во всем теле, звон в ушах и увидел Блейза, находящегося как бы на другом конце туманного серого тоннеля.
— В чем дело? — спросил Блейз. — Я уже несколько раз пытался с тобой связаться, а ты не отвечаешь.
— Жизнь наша полна неожиданностей, — ответил я. — Одна из них мешает нам плыть дальше.
— Шторм?
— Скорее его дедушка. Подожди-ка, слева по борту какое-то чудовище. Если у него есть хоть капля мозгов, оно уйдет на глубину. Слава богу, проскочили.