Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

Ярославцева Светлана И.

Несколько человек из всех семейств Касаткиных ушли воевать в Великую Отечественную войну. Семеро не вернулись.

О генеалогических взаимосвязях трех линий Касаткиных многочисленные внуки и правнуки Алексея Дмитриева, Василия (1847– 1918) и Александра (1851–1913) Егоровых в XX в. уже не знали. Когда по моей просьбе правнук Василия Владимир Александрович Касаткин (1941 г. р.) составил родословную семейства, оказалось, что он не знал ни года рождения прадеда, ни его отчества, ни существования у него брата. А ведь и те, и другие Касаткины жили на одной улице; более того, потомки Александра Егорова были более многочисленны.

Отец В.А. Касаткина Александр Александрович многочисленными ранениями вернулся с Великой Отечественной войны и многие годы работал в колхозе электриком. И Владимир Александрович учился в средней школе на соседней с селом московской территории, а потом выучился

на инженера... Мужчин в роду Касаткиных и сегодня достаточно много, так что можно надеяться: эта старинная фамилия не исчезнет.

В 13-м дворе в деревянном доме проживал Федор Григорьев Бурлаков, 28 лет, с женой и детьми (дочь и два сына, Иван и Григорий). Здесь же жили его брат и сестра, мать Авдотья Федорова, 50 лет, и бабушка Анна Иванова, 80 лет. Бабушка была вдовой Дмитрия Савельева, позже Васильева, приймата Захара Алексеева Заварзина. Младший сын Алексея Борисова Захар Заварзин не имел законных детей. А в 1793 г. в метрической книге появилась запись, что у Захара Алексеева родился сын Дмитрий. Но в ревизской сказке 5-й ревизии (1795) мальчик был записан прийматом Дмитрием Савельевым, рожденным незаконно девкой Авдотьей Гавриловой. В метрических книгах 1819, 1820, 1822, 1825 гг. при рождении и смерти детей его записывали как Дмитрий Захаров Заварзин. Но когда Дмитрий Васильев стал самостоятельным дворовладельцем (1850), то взял фамилию Захаров. А когда двор перешел к его старшему внуку Федору Григорьеву, тот взял фамилию Бурлаков (у Даля, бурлак – вообще крестьянин, идущий в чужбину на заработки, особенно на речные суда; зюзинские крестьяне постоянно занимались извозом на барских работах, колесили по Московской и окрестным губерниям). Эта фамилия закрепилась в дальнейшем за его потомками. В Списке жителей с. Зюзина, погибших в годы Великой Отечественной войны, значатся двое Бурлаковых – Михаил Григорьевич и его сын Сергей Михайлович.

В соседнем, 14-м дворе стоял деревянный дом Степана Иванова Лудилкина. Это тоже была ветвь Заварзиных. У второго сына Алексея Борисова Заварзина – Осипа – было двое сыновей: Иван и Яков. Осип Алексеев умер в 1812 г., а Иван Осипов взят в рекруты в 1814 г., и у него остался сын-подросток Иван.

В 1818 г. Иван Иванов женился 17-летним, но через четыре года его молодая жена умерла, оставив ему двух младенцев-погодков – Гаврилу и Аксинью. Через пять лет Иван снова женился, на вдове Бориса Васильева Бычкова Фионе Ивановой, у которой было трое детей. Иваново семейство выросло. И дядя Яков Осипов, оставив племянника в отцовском доме, поставил рядом отдельный дом для своего семейства. От второго брака у Ивана родилось еще трое сыновей. О злоключениях семейства Ивана Иванова, его детей и пасынков, о происхождении фамилии Лудилкин я рассказала выше (см. 6-й, 7-й, 8-й дворы). К Подворной переписи 1869 г. у Степана Лудилкина не было в доме сыновей. Сам он умер в 1891 г., 61 году от роду.

Так как в метрических книгах я не нашла продолжения фамилии Лудилкин, мне казалось, что фамилия угасла тогда же. Однако недавно старожилы вспомнили, что в годы войны в армию был призван Александр Лудилкин. Но он не вернулся с фронта, и теперь фамилия действительно угасла.

В 15-м дворе в деревянном доме жила вдова Дмитрия Иванова, Анна Алексеева Мурашова, 42 лет, с двумя дочерьми и сыновьями Иваном, Михаилом и Алексеем. Это тоже была ветвь от рода Заварзиных. У третьего сына Алексея Борисова Заварзина – Гаврилы – было двое сыновей, Степан и Иван. Степан был взят в рекруты в 1807 г. (как правило, из рекрутов в те годы на историческую родину не возвращались, и продолжение рода происходило на стороне).

Иван Гаврилов в метрических книгах 1815, 1818, 1820, 1827 гг. записан с прозвищем Казачок (у Даля, казачок – так называли иногда гонцов, конных рассыльных; думаю, именно это понятие скрыто в данном прозвании, так как зюзинских крестьян нередко посылали с вестями на конях и в Москву, и в другие имения барина). Но в конце 1827 г. Иван Гаврилов Казачок умер 37 лет от роду, и его прозвище не закрепилось в фамилии детей.

Надеюсь, читатель заметил, как часто я упоминаю прозвища и возникшие или не возникшие из них фамилии. Механизм возникновения новой фамилии из прозвища действовал в селе Зюзине непрерывно вплоть до 1918 г. И проследить этот факт мне удалось, в частности, потому, что с 1813 г. в метрических книгах и исповедных ведомостях все крестьяне стали писаться то под фамилиями, уже обозначенными в ревизских сказках, то под прозвищами, мне не знакомыми. Сопоставив

семейные списки, я поняла, что один и тот же крестьянин нередко обозначался по-разному даже в течение одного года. Случилось это потому, что в Борисоглебской церкви сменился священник: в апреле 1812 г. был уволен с должности по старости лет священник Иван Иванов, который спустя 10 месяцев умер в возрасте 73 лет. Вместо Ивана Иванова священником стал Прокопий Григорьев. Иван Иванов крайне редко фиксировал крестьянские фамилии и в метрических книгах, и в исповедных ведомостях, хотя в ревизских сказках они уже появились (в 5-й, 1795 г. – Заварзин, Панов, Льленов, Маторин; в 6-й, 1811 г. – почти каждая из 30 семей имела фамилию – Заварзины, Пановы, Гусевы, Вавилины, Маторины, Гайдуковы, Корневы, Аленовы). А священник П. Григорьев, честь ему и хвала, стал записывать не только уже закрепившиеся фамилии, но и появлявшиеся прозвища, от которых возникали новые фамилии.

Надо отметить, что сменивший П. Григорьева (после 1830 г.) новый священник А.Д. Воздвиженский перестал писать в метрических книгах крестьянские фамилии и прозвища, записывал только имя и полуотчество. Проследить появление новых прозвищ и закрепление их в фамилии стало невозможно, хотя процесс этот не прерывался. Просто сведений не сохранилось. Это стало ясно позже, когда после крестьянской реформы 1861 г. все крестьяне записали свои фамилии, происходившие от уличного прозвания. Даже те редкие, которые прежде были бесфамильными. Кстати, ни один не написал фамилии, образованной от имени, типа Иванов, Петров, Сидоров.

В метрических книгах XX в. (с 1900 г., книги предыдущего продолжительного периода мне не удалось просмотреть из-за ветхости) фамилии уже писались. Многие были образованы от прозвищ, впервые появившихся, и отдельные (2–3) мне не удалось идентифицировать с реальной семьей.

Первый сын Ивана Гаврилова умер в младенчестве, а второй Дмитрий остался 8-летним вместе с грудной сестренкой на руках матери Ирины Тимофеевой (1790 г. р.). К 8-й ревизии ему уже исполнилось 15 лет, он входил в брачный, а значит, и в хозяйственный возраст (ведь только после женитьбы крестьянин мог брать на себя тягло, а значит, и двор). Но женился он только в 1846 г., 25 лет, тогда и стал самостоятельным дворовладельцем. В ревизских сказках в 9-й и 10-й ревизиях Дмитрий Иванов записан с фамилией Мурашов (у Даля, мураш – мелкий муравей, который водится в домах и на кухнях).

Откуда взялась эта фамилия в семействе Заварзиных?..

Одновременно с Дмитрием Ивановым в 9-й и 10-й ревизиях записался Мурашовым крестьянин деревни Изютиной Андрей Антонов, зять Павла Тимофеева (1778–1847). Мне думается, что мать Дмитрия Ирина и Павел – дети Тимофея Савельева, крестьянина сельца Изютина, который умер (1801) еще до приобретения (1811) сельца И.И. Бекетовой.

Ирина Тимофеева была много младше Павла. Когда дядя Федор Савельев подыскал ей жениха и ее выдали замуж в село Зюзино за Ивана Гаврилова (~1805), Павел как старший брат помогал Ирине. Когда у Павла подросла единственная дочь, он в 1818 г. выдал 10-летнюю Параскеву за 15-летнего Андрея, сына зюзинского крестьянина Антона Федорова Фурина. Андрей был старшим из трех сыновей Антона, и первые годы Параскева жила в доме свекра. Через пять лет Андрей Антонов Фурин был переведен с женой и двумя сыновьями в сельцо Изютино в дом тестя. Там у него родились еще три дочери.

Тем временем у сестры Павла умирает муж, Иван Гаврилов, и старший брат несколько лет помогал овдовевшей сестре растить детей. Возможно, домовитость и отзывчивость Павла Тимофеева, мотавшегося в семейных хлопотах между селом и деревней, вызвали появление у него прозвища Мураш (муравей). Во всяком случае, в 9-й ревизии, когда Павла Тимофеева уже не стало (ум. 1847), и благодарный племянник Дмитрий Иванов, выращенный дядей, и зять Андрей Антонов записались под одной фамилией – Мурашовы.

Дмитрию Иванову после смерти отца отошел отцовский двор. К Переписи 1869 г. на дворе жила его вдова Анна Алексеева, две дочери и три сына. Старшие Иван и Михаил Дмитриевы и их дети закрепили фамилию Мурашовых уже в XX в.

Среди погибших в годы Великой Отечественной войны было двое Мурашовых – Иван Павлович и Борис Иванович.

В 16-м дворе в деревянном доме дворовладельцем был записан Василий Алексеев Корьёв, 40 лет, с женой и детьми (две дочери и три сына – Иван, Георгий, Матфей). Здесь же значился Григорий Андреев, 65 лет, с женой. В две последние ревизии (9-й и 10-й) именно Григорий Андреев жил с семейством в этом дворе. Это был как раз тот двор, куда много лет назад отселился от большой отчей семьи дед Григория Андреева Леонтий, старший сын Григория Борисова Заварзина.