Девять жизней
Шрифт:
– Крыса? Ну что ж, Кьюнан, скажите, сколько вам надо, чтобы вы перестали совать свой крысиный нос в это дело, – огрызнулся Гордон. – Мы удвоим сумму, которую обещал вам Риштон, но вы отстанете раз и навсегда. Мы с Тревозом не настолько наивны, чтобы не понимать, зачем вы сюда пришли. Хотите с помощью телерекламы поправить дела своего хилого агентства? Так вот, этого не будет. Мы никому не позволим удить рыбку в мутной воде и наживаться на неприятностях этой телекомпании.
– Я пришел сюда не за деньгами и не за делом, – сказал я. – Вы, мистер Гордон, привыкли к тому, что ваша чековая книжка заменяет все аргументы, но я не собираюсь
Тревоз подошел к селектору.
– Нет необходимости вышвыривать его отсюда, Ланс. Через пару дней он увидит вещи в несколько ином свете и приползет сам, – сказал Гордон, но мне показалось, что его самообладание несколько изменило ему. – Попробуем другие средства убеждения.
Я встал, чтобы выйти, но мне этого не позволили.
– Все-таки я вызову охрану, – произнес Тревоз, делая жалкую попытку утвердить свою независимость. – Этот человек пьян и может быть агрессивен. – Он нажал какую-то кнопку и сказал в микрофон: – Шестое подразделение.
Комната тут же заполнилась охранниками в черной форме, которые, как мне показалось, ждали за дверью. Тревоз кивнул, и шесть человек схватили меня и, уложив горизонтально лицом вниз, понесли головой вперед. Я не сопротивлялся. Последнее, что я слышал, был гомерический хохот Гордона.
7
Несмотря на относительно ранний час – одиннадцать утра, – выброс моего тела из здания «Альгамбры» произошел в лучших драматических традициях этой студии. Мое насильственное выдворение совпало с прибытием Люси Лонгстафф и всей ее свиты, из «Следеридж-Пит». Во всяком случае, мне показалось, что именно ее знакомый голос произнес: «Ииии-эх!.. Не повезло мужичку. Боюсь только, что он не последний. Наверное, не угодил мистеру Тревозу. Живодерня набирает обороты». А может, это сказал кто-то другой: когда вас несут мордой вниз, трудно быть уверенным, что вы адекватно оцениваете окружающее.
Вынеся меня на крыльцо, «носильщики» остановились. Я приготовился к полету и сокрушительному падению, но вдруг услышал уже несомненно знакомый голос:
– Что вы делаете? Это же мой друг! Немедленно отпустите его!
Они ослабили хватку, и я почти безболезненно приземлился на руки. Не знаю, собирались ли они бросать меня с крыльца, но я бы этому не удивился: Манчестер с каждым днем все больше становился похож на Южную Америку. Тед Блейк помог мне подняться.
– Опять тебе неймется, дурья твоя башка? – Охранники выстроились у входа фалангой. Ярость так распирала меня, что я готов был прорываться на верхний этаж с боем, но Тед удержал меня, и постепенно я успокоился. Выкрикивать проклятия с улицы не имело смысла.
Возле здания студии собралась обычная толпа зевак, один за другим подъезжали актеры, занятые в сериале. По какой-то причине – то ли ради моей безопасности, то ли для сохранения лица студии – Тед торопился убрать меня со сцены. Он перевел меня через дорогу к стоянке машин и открыл дверцу огромного зеленого «мицубиси-сегун», на которой красовалось его имя.
– Сядь, Дейв, и успокойся. Вспомни старые времена, когда на улицу выбрасывали меня, а ты меня спасал.
После встречи с руководством телестудии общество Теда показалось мне исключительно приятным. Как ни жаден он до сенсаций, в конце
Машина ехала как будто сама по себе, другие автомобили уступали ей дорогу. Торжественно и беспрепятственно мы продвигались к Динсгейт. Тед привез меня в «Гнездо дрозда» – паб, куда мы когда-то часто наведывались. В зале сделали ремонт, все стало по-другому и совсем мне не понравилось. Хозяева убрали очаровательный старый декор и превратили заведение в подобие холла аэровокзала с элементами стиля модерн. Наливали, впрочем, все то же самое.
Я заказал простой бренди, а Тед двойную водку и пакет чипсов с сыром и луком, чтобы отбить запах. Мы сели в нише у задней стены, и я вкратце пересказал утренние события.
Несколько минут Тед сидел молча, задумавшись, а потом повернулся ко мне с очень серьезным лицом.
– Послушай, Дейв, я собираюсь основать независимую компанию, чтобы делать собственную передачу. Мне надоело довольствоваться ночным эфиром на «Альгамбре», которая к тому же вещает не на всю страну. То, что ты рассказал, наводит меня на мысль, что пора действовать. Недавно я получил предложение от канала «Сердце Англии» переехать в Бирмингем и делать мою программу в несколько измененном формате.
– Предатель! Неужели ты бросишь Манчестер? Какой, к черту, Бирмингем? Тебя же с руками и ногами оторвут на Би-би-си!
– Я говорю серьезно, Дейв. Гордон в свое время уволил больше рабочих, чем Министерство угольной промышленности. Тебе удалось понять, что он делает на «Альгамбре»?
То, что говорил Тед, было для меня ново. Вопрос о том, является ли Гордон «рыцарем на белом коне» или грифом, питающимся падалью, дебатировался в финансовых разделах всех толстых воскресных газет, но меня удивило, что эта тема волнует Теда. При упоминании о Гордоне он очевидно расстроился.
Тед сделал большой глоток, прожевал пригоршню чипсов и начал рубить воздух своими толстыми пальцами.
– Во всем виноват этот скотина Риштон. Если бы он не убедил руководство потратить миллионы на престижное здание, у них бы не было сейчас этой кошмарной дыры в бюджете. Им не пришлось бы звать мясника Тревоза, чтобы ее латать, а за ним не появился бы этот хищник! – Тед сильно разволновался.
– А откуда Гордон берет деньги? – спросил я.
– Где ты жил до сих пор, Дейв? Он уверяет, что поставляет в страну дешевую нефть благодаря связям с Аль Сабахами.
Лицо мое, вероятно, выразило непонимание, и он продолжил объяснять:
– Ну, с кувейтскими нефтяными магнатами. Они дают ему льготные условия на покупку нефти, а может быть, он очень ловко действует на Роттердамском нефтяном рынке. Но большую часть своих денег он берет у банков. Ему дают ссуды, и он их прокручивает. У него десятки танкеров в Ливерпульской бухте. Когда надо заплатить проценты, он всегда может продать содержимое нескольких танкеров.
Казалось маловероятным, чтобы такой человек мог интересоваться моими финансовыми проблемами. Значит, на то были еще какие-то причины, неизвестные Теду. Я рассказал ему, что Гордон в курсе моей задолженности за квартиру. Он посмотрел на меня с любопытством: