Девятиэтажка

Рудакова Елена

– Ну? – Вадим обернулся уже на выходе.

– Почему мать направила вас ко мне?

– Потому что знает вас, – хмыкнул Вадим. – Но понятия не имею, как вы могли ей помочь.

– Нет, я имела в виду другое. Почему она направила вас к психотерапевту?

– А, это… – Вадим думал уходить, но решил, что один ответ ни к чему плохому не приведёт. – Она считается, что я слишком нервный… И что это мешает мне найти семью и наделать ей внуков, хотя я этого в ближайшем будущем и не планирую.

– Вы так

же встаёте и уходите посреди разговора с матерью?

Вадим задумался. Он всегда считал себя уравновешенным собеседником, но, если подумать, именно при общении с матерью терпение часто давало сбой.

– Иногда, – ответил он, делая шаг обратно к столу доктора Поповой.

– Что служит триггером вашего ухода? После чего вы можете потерять терпение?

– Сложно сказать… – Вадим по привычке горбился, стараясь спрятать высокий рост. – Наверное, её советы.

– Объяснимо, – улыбается Ирина. – Но это не советы о поиске жены. Ваши проблемы иного толка.

– Вы строите из себя экстрасенса? Будете читать мои линии на руке?

– Это не так работает, – покровительственно усмехнулась женщина.

– А как? Мать, кстати, ни слова не говорила о том, как именно проходили сеансы. Сказала только, что мне понравится. И знаете, это вызывает определённые предчувствия…

– Пожалуйста, придержите пошлые фантазии.

– Да я даже не намекал! – ахнул Вадим и не заметил, как снова оказался в кресле пациента. – Не делайте из меня извращенца!

– Извращений в вас тоже хватает, но мы будем работать не с ними. Не только с ними.

Вадим сглотнул.

– Я хочу, чтобы вы подумали, – сказала Ирина, откладывая блокнот, – и назвали мне самую странную вещь о себе. Не обязательно то, что замечают родители или друзья. Что угодно. Я подожду.

Он облокотился на острое колено, прикидывая в уме, что сказать психотерапевту. Сначала он думал, чего бы поубедительнее наврать, но, поняв, что больше не придёт сюда, решил сказать правду. Однако Вадим действительно не мог представить достойную упоминания странную вещь. Настолько странную, чтобы она не встречалась ни в ком из его знакомых. Разве что…

– Мне всегда казалось, будто я к чему-то готовлюсь, – решил Вадим, не отрывая взгляда от начищенного кабинетного паркета.

– Вы чувствуете, будто ваша настоящая жизнь ещё не началась? – кивнула доктор. – Такое бывает у многих пациентов…

– Нет, у меня скорее наоборот. Я не думаю, что попаду в Хогвартс или спасу параллельное измерение, – с усмешкой потерявшего мечты ребёнка ответил Вадим. – Я пытаюсь запомнить каждую мало-мальски значимую деталь своей жизни. Даже не так. Самую незначимую деталь я, наоборот, стараюсь запомнить в два раза точнее.

– Для чего именно? – Ирина перелистнула блокнот на новый лист.

– Вот тут начинаются сложности… Помните фильм «Миллионер

из трущоб»? Там совершенно случайные знания помогли парню выиграть. А мне кажется, будто однажды у меня спросят: «Вадим, какого цвета был ошейник на мопсе, которого ты встретил у зоопарка тринадцатого октября в семь лет?» Я отвечу: «Синего», и… ну…

– И что же произойдёт?

– Да не знаю я! – раздражённо махнул рукой парень. – Я представлял разные обстоятельства, но всё сводилось к тому, что это знание могло спасти жизнь мне или кому-то ещё.

– Такие мечты не сильно отличаются от желаний пациентов, скорбящих по Хогвартсу, в который они никогда не попадут, вам не кажется? – сочувственно спросила доктор.

– Я не представляю ничего нереального! – хлопнул Вадим себя по коленке.

– А кто в реальности, по-вашему, захочет вас протестировать и будет знать цвет ошейника какого-то там мопса? – с издёвкой, как показалось Вадиму, заявила она.

– Кто-нибудь да будет знать… А! Зачем я вам это рассказал! – махнул рукой Вадим.

– Не кипятитесь, – сказала доктор, чем ещё больше его взбесила. – Получается, тогда, в семь лет вы начали коллекционировать незначительные детали жизни и систематизировать свою память?

– М-м-м, можно и так сказать.

– Считаете ли вы, что ваша память прочнее памяти других людей?

– Да, я часто замечал, как люди забывают не только мелочи, но и важные вещи. Например, недавно мы с товарищем ездили по делам в Тверь. Он забыл с какого вокзала мы отправляемся, но я хорошо запомнил, что с Ленинградского, потому что на сайте была контекстная реклама отелей в Питере, и я хотел запомнить шрифт, которым было написано название одного из них.

– Тип шрифта мог понадобиться тому же человеку, который спросит у вас о цвете ошейника мопса, встретившегося у зоопарка?

– Да вы меня за психа держите, – Вадим хрустнул костяшками, – я не говорю, что есть какой-то конкретный человек, который следит за моей жизнью. Я просто предполагаю, что даже самая маленькая деталь может пригодиться. Скажем, тренирую память, как Шерлок Холмс.

– Простую тренировку памяти вы бы не назвали самой странной вещью о себе. И что же там был за шрифт?

– Авторский, я его в интернете не нашёл. На том отеле характерно писалась буква «д». Как будто наполовину прописью, а наполовину – как печатная.

– Считаете ли вы, что перфекционизм в выкладывании бритвенных принадлежностей или кредиток – следствие вашего параноидального желания систематизировать всё вокруг?

– Параноидального? – возмутился Вадим и снова встал, чтобы уйти. – И нет у меня кредиток! Я говорил про обычные дебетовые карты!

– Всё понятно, – улыбнулась Ирина, а парень закатил глаза. – Следующий сеанс пройдёт по этому адресу.