Девятихвостый демон
Шрифт:
– Конечно. Надеюсь ты не думала, что я буду ждать каких-то приёмных часов, чтобы тебя навестить?
– Лукаво улыбаюсь я.
– Н..Ну...
– Хината резко замолчала и замотала головой, а на её лице расцвела радостная улыбка, но уже через секунду глаза девушки изумлённо расширились и она судорожно вжалась в постель. Но уже было поздно, потому что, пока она зажмурившись мотала головой, я успел наклонится к её лицу. Лицо Хинаты уже начинает заливать краска, девушка перестала дышать, а участившийся звук биения её сердца разносится по, внезапно окутавшейся звенящей тишиной, больничной, палате. Ещё один миг и её дрожащие губы накрываются моими.
Я постарался быть как можно более нежным, она сначала вздрогнула, но потом робко ответила на мой поцелуй, при этом закрыв глаза. Через
– Нару... Наруто-кун...
– Заикаясь произнесла красная как помидор куноичи.
– Что?
– Я всё ещё нависал над ней, беззастенчиво и счастливо улыбаясь.
– Наруто-кун я...
– Девушка, дрожа, встала с кровати, вынудив меня отступить и встала передо мной в одной больничной пижаме. Отчаянно смущаясь и начав по привычке, нервно, сопрекасать указательные пальцы на руках, она несколько раз глубоко вздохнула и словно бросаясь с обрыва в пропасть, запинаясь заговорила: - Я... я лю... Я люблю тебя! Наруто-кун!
– Выпалив последние слова, она вся сжалась, прижав руки ко рту и зажмурив в смущении глаза, всем своим видом показывая: "делай что хочешь, меня здесь нет".
Едва сдерживаясь от вида этой умилительной картины, я сделал шаг вперёд и обнял сжавшуюся и мелко дрожащую Хинату, после чего прижал к себе и тихо прошептал на ушко:
– Я тоже тебя люблю. И никому не отдам.
– Потом аккуратно убрал у неё от лица дрожащие ладошки и, стараясь быть предельно нежным, ещё раз поцеловал.
В этот раз она ответила гораздо смелее, хоть и продолжала держать глаза закрытыми. Так мы и стояли, пока порыв прохладного ветра, из открытого окна, не заставил меня вспомнить о том, что Хинате надо лечиться. С трудом, оторвавшись от девушки, я всмотрелся в сияющие счастьем, серебряные глаза, которые она открыла, когда я только начал отстранятся и аккуратно подхватив девушку на руки, уложил её обратно на кровать. Честно говоря, я чуть не захлебнулся в эмоциях Хинаты, с огромным трудом отстранившись от обрушившегося на меня напора счастья, нежности и любви. Едва разбирая где её эмоции, а где мои собственные. Руки, почти без участия сознания, взяли больничное одеяло и укутали миниатюрную фигурку серебряноглазой красавицы, а я опять сел на стул, наклонившись к своей принцессе.
Лежит, краснеет. Хи-хи.. Кавайка! С улыбкой кладу руку ей на голову и начинаю поглаживать. Девушка зажмурилась. Какая же она всё-таки милая. Волосы у Хинаты были мягкими и послушными и это не смотря на неделю проведённую в лесу, помыться то нам нормально не дали даже в башне.
– Н..Наруто-кун?
– Тихо прошептала она через минуту, не открывая глаз.
– Что милая?
– Так же тихо ответил я.
– Спасибо тебе.
– Дурашка. Это я должен тебя благодарить, ты ведь даже не представляешь каким являешься сокровищем.
– Последние слова я прошептал уже прямо в, красное от смущения, ушко Хинаты.
– Ты самая лучшая Хината, самая добрая и искренняя, а ещё самая красивая. Так что не надо меня благодарить, я дурак, который так долго этого не замечал. Прости меня Хината.
– Из зажмуренных глаз девушки стекли две слезинки.
– Наруто-кун я...
– Мой указательный палец лёг на губы Хинаты.
– Не надо ничего говорить, просто отдыхай. А я побуду рядом.
Так я и сидел, поглаживая Хинату по голове и наслаждаясь её эмоциями. Девушка так и не открыла глаза, млея от моих прикосновений и сама не заметила как задремала. Но ничто не длиться вечно, пришедший утром, на обход, меднин разрушил всё очарование романтического момента. И нам пришлось прощаться, так как приёмные часы начинались только с часу дня, к чести меднина, качать права он даже не подумал, а очень деликатно извинился и вышел, но момент всё равно уже прошёл.
На выходе из больницы меня караулил Какаши, с настолько ехидной и маслянистой улыбкой, что сразу захотелось засветить ему чем-нибудь тяжёлым, в тот самый глаз, которым он улыбается. Отряд Анбу поблизости уже не ощущался.
– Какаши-сан.
– Радостно улыбнулся я, идя ему навстречу.
–
– Наруто! Как поживает Хината-чан?
– Улыбка копипаста стала ещё ехидней.
– Две секунды!
– Ладно, ладно! Сдаюсь! Извини был не прав! Я просто радуюсь за своего ученика.
– В притворном ужасе замахал руками этот фанат творчества Джирайи.
– Эээх...
– Тяжело вздохнул я, глядя на этого клоуна.
– Что-то случилось?
– Да, тебя хочет видеть Хокаге и чем скорее тем лучше.
– Мгновенно, стал серьёзным Какаши.
– Ясно.
Кабинет Хокаге с моего последнего визита, когда я "признался" в сотрудничестве с Къюби, совершенно не изменился. Хирузен всё также курил свой пропитанный чакрой табак, всё так же на стене висели портреты предыдущих Хокаге, да и сам я стоял в точности на том же месте, что и в прошлый раз.
– Наруто, ты знаешь почему я тебя позвал?
– Выдохнув очередную порцию дыма, прервал тишину Сарутоби.
– Думаю, причин несколько, но сейчас речь пойдёт о Карин, верно?
– Копируя улыбку Минато, с лёгким прищуром, ответил я.
– Да, ты прав.
– Хирузен сделал вид, что не заметил моего сходства с Четвёртым.
– Ты понимаешь, чем нам грозит принятие её в деревню?
– Да. Если мы заявим о её переходе официально, то максимум, мелким дипломатическим скандалом. А если проведём всё тихо, то ничем, ну за исключением, появления в Конохе нового многообещающего шиноби.
– И лёгкая улыбка.
Сарутоби вздохнул.
– Наруто, украсть шиноби другой деревни, во время проведения экзамена чунинов, да ещё и будучи принимающей стороной...
– Хирузен грустно посмотрел на меня.
– И почему ты считаешь, что всё будет так просто?
– А с чего Травникам возмущаться и обострять отношения с одной из великих деревень?
– Беспечно пожимаю плечами.
– Команда Карин мертва, живой её, после второго этапа, сопровождающие из Травы ещё не видели. Да и кто она для них? Генин проваливший экзамен и потерявший товарищей, у которого за душой ничего нет, ни родственников, ни друзей. Боевые показатели низкие, улучшенного генома нет, обычная сирота, без перспектив. Ссорится из за неё с Конохой? Я Вас умоляю. Мы вон из-за наследницы сильнейшего клана, когда на руках были все доказательства и далеко не рядовой свидетель, ругаться с Облаком не захотели.
– Я презрительно скривился.
– Так с какого перепугу Травники начнут кипишь поднимать? Только если мы сами, громогласно, обо всём сообщим, тем самым показательно вытерев о них ноги, шиноби Травы будут вынуждены как-то отреагировать, а если всё будет тихо, мирно, они даже внимания не обратят на пропажу.
– Сарутоби многозначительно хмыкнул и повернувшись в кресле, так что его взгляд упал на портреты прежних Хокаге, затянулся. Смотрел он, как не сложно догадаться, на портрет Минато.
– Признаю, ты прав.
– Спустя минуту раздумий, прервал он тишину.
– Но есть и другая проблема...
– Хирузен опять замолчал, не отрывая взгляда от лица Четвёртого и задумчиво попыхивая трубкой.
– Клан Узумаки, или точнее, моё желание его возродить?
– Верно.
– Старик поправил шляпу и уставился на меня тяжёлым взглядом.
– Клан Узумаки, в своё время, был одним из сильнейших и наиболее уважаемых, особенно у нас в Конохе. Став официальным главой клана Узумаки, ты автоматически получаешь право на место в совете кланов и это может многим не понравится.
– Сарутоби сделал паузу и глубоко затянулся, вновь переведя взгляд на портреты.
– И дело даже не в том, что ты генин и очень молод, проблема в том, что ты ещё и джинчурики...
– Хирузен, не поворачиваясь, скосил взгляд на меня, наблюдая за моей реакцией. В добавок ко всему, внутренне он весь сжался, готовясь к самым неприятным последствиям. Ведь фактически, он только что открыл мне настоящую причину моего "счастливого" детства. А после таких откровений, реакция может последовать крайне негативная. Рисковый мужик, уважаю. Впрочем всё правильно, ведь лучше рассказать всё самому, пока "Наруто" сам не пришёл к тем же выводам.