Девятимечье. Тетралогия
Шрифт:
«Почему?!» – взбеленился Йаарх.
«Если бы она не предложила себя в уплату, ничего бы ей не было. Она сама выбрала, прекрасно зная, чем это чревато. Тебе-то до нее что за дело?» – удивился Совмещающий Разности.
«Я – человек! – с яростью отрезал Хранитель. – И мне не за что обрекать это несчастное существо на смерть, тем более – на столь жуткую. Почему меня в этом проклятом мире все время вынуждают что-то делать против воли?!»
«Да вышвырни ты эту девку, и едем», – с недоумением буркнул Меч, не понимая, почему его подопечный опять злится.
«А
«У тебя просто избыток совести, парень! Поступай как знаешь», – раздраженно бросил Совмещающий Разности и умолк.
Торха стояла на коленях, вся дрожа и предчувствуя, что вскоре безразличные чужие руки поднимут ее, и в ее тело войдет кол, когда услышала полный ярости голос:
– Я принимаю тебя! Встань!
Девушка с недоумением поднялась. Душа ее запела – какое счастье! Такой важный и красивый алур согласился взять ее, простую крестьянку, в свои личные рабыни? Отец с братом спасены! Несмелая улыбка начала пробиваться на грязном лице Торхи. Все остальные, включая и двух крестьян, с недоумением смотрели на перекошенное яростью лицо Владыки.
Свирольт с брезгливостью отшвырнул крестьянина, который тут же рухнул на колени и принялся отбивать поклоны. Капитан ничего не понимал. Почему господин Йаарх согласился принять эту грязную уродину, неужели пожалел? Тогда почему он так разъярен, что с ним сейчас и заговаривать-то опасно? Он осторожно отошел в сторону и стал там, стараясь быть как можно незаметнее. Аральф тоже отшвырнул своего крестьянина и, зажимая нос, побежал к ручью.
Йаарх постепенно успокаивался. Почему-то на Архре на него все время валилась ответственность за других, которой он вовсе не хотел. Хранитель глубоко подышал, привычным уже действием сдвинул Предел и создал очередной медальон, бросив его девчонке со словами:
– Надень и не снимай никогда!
Она тут же выполнила приказ, продолжая с собачьей преданностью, раздражавшей Хранителя, смотреть на него. Йаарх подошел к крестьянке ближе и содрогнулся – от девчонки воняло, она, похоже, не мылась несколько лет. Он брезгливо поморщился и приказал:
– Вон там ручей, иди помойся.
И, обернувшись к кровным сестрам, спросил:
– Девочки, извините, но может у вас найдется какая-нибудь одежонка для этого существа? Неудобно как-то везти ее в столицу в дерюге.
Рыженькая Икенах улыбнулась.
– Конечно найдется, старший брат, – и тут же куда-то исчезла, появившись через короткое время со штанами, рубахой и сапогами.
Он обернулся и увидел, что крестьянка с перекошенным от ужаса лицом не сдвинулась с места
– Ну, что ты стоишь? – раздраженно спросил Хранитель. – Я же сказал тебе – иди мыться!
– Не губи, господин мой! – взвыла она, вновь рухнув на колени. – Ведь мыться грех! Нам святой отец говорил! Небо покарает!..
– Мыться – грех? – переспросил Йаарх в полном опупении.
Тут нервы бедного землянина не выдержали, и он сел прямо на траву, заливаясь истерическим смехом. Отсмеявшись, махнул рукой:
– Да
Икенах, презрительно фыркнув, бросила вещи возле колен грязнули и ушла к подругам.
– Это все мне?.. – потрясенно подняла на Хранителя голубые глаза крестьянка.
– Да. Быстро переодевайся, нам некогда.
Девушка закивала и начала поспешно срывать с себя вонючие тряпки. Йаарх повернулся к хралам.
– Братья, пожалуйста, попросите кого-то из своих вьючных волгхоров нести ее.
Воины коротко поклонились.
Вскоре все вновь сидели на своих животных, готовясь продолжить путь. Йаарх оглянулся на новую рабыню – ее посадили на серого с подпалинами большого волгхора, девушка изо всех сил вцепилась в седельные рукояти и нервно дрожала, с ужасом поглядывая на огромного волка под собой. Хранитель хмыкнул про себя и хотел уже было скомандовать отъезд, но уловил краем уха шепот молодого крестьянина:
– Я ж те говорил, бать, что и белобрысая сучонка на чой-то сгодится! А ты: свиньям скормим, свиньям скормим…
Йаарх медленно повернул голову к нему и рявкнул:
– Ты! Ты, тварь! – и указал пальцем на молодого крестьянина.
Тот сразу рухнул на колени и начал отбивать поклоны.
– Сестра пожертвовала ради тебя свободой! – ревел Хранитель. – А ты, мразь такая, ее сучонкой обзываешь?! Пшли вон, твари! И глядите, не попадайтесь больше на моей дороге, коли жить хотите!
Крестьяне подхватились на ноги и поспешно исчезли в зарослях. Йаарх довольно долго молчал, медленно остывая. Кто-то осторожно дотронулся до его плеча, он обернулся и увидел одного из близнецов.
– Старший брат! – обратился к нему воин. – Прошу, позволь мне ехать первым. Мы не хотим повторения.
Йаарх согласно кивнул, и кавалькада, следуя за близнецами, сорвалась в галоп.
Через несколько часов бесконечные леса начали сменяться перелесками и полями, и вскоре всадники выехали на равнину. Вокруг журчали бесчисленные речки и речушки, переполненные рыбой, мелкие рощицы были разбросаны то тут, то там. Край казался благодатным и теплым, живи и радуйся. Только здесь Йаарх смог приблизительно определить скорость бега волгхоров и слегка присвистнул – не меньше ста километров в час. В этот момент к Йаарху обратился капитан Свирольт:
– Если мы будем двигаться не медленнее, чем до сих пор, то окажемся в столице часа через два.
– Вот и отлично, – усмехнулся Хранитель. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов, Свирольт.
– С удовольствием отвечу вам, господин Йаарх, – слегка поклонился стражник.
– Я не заметил раньше полей, неужели они есть только здесь?
– Нет, что вы, – кривоватая улыбка тронула губы капитана. – Однако каждый клочок пашни приходится вырывать у чащи с боем. Поэтому в лесу поля есть только вокруг деревень. Но зато и обычаи у лесных крестьян совсем уж дикие. Вы сами видели, что для них даже мыться грех, священники разных религий навязывают им все, что хотят. Здешних, равнинных, куда легче контролировать.