Девятнадцать минут
Шрифт:
Питер положил очки на пол и попробовал их раздавить ногой, но резиновые шлепанцы не нанесли им особого вреда. Тогда он поднял их и бил о решетку камеры, пока стекла не разлетелись.
К этому времени появился охранник и оттащил Питера от парня, хотя тот его и пальцем не тронул. Охранник надел на Питера наручники, а остальные заключенные поддерживали его криками. Потом его потащили в кабинет начальника тюрьмы.
Он сидел сгорбившись на стуле, а охранник следил за каждым его вздохом,
– Что это было, Питер?
– Сегодня мой день рождения, – ответил Питер. – Я хотел побыть в этот день один.
Он понял, что самое смешное было в том, что до выстрелов ему казалось, будто лучше всего остаться одному, чтобы никто не мог сказать тебе, какое ты ничтожество. Но оказалось – он, конечно, не собирался говорить об этом начальнику тюрьмы, – что себе самому он тоже не очень нравился.
Начальник начал говорить о дисциплинарных мерах, как это может повлиять на решение суда, на то, как мало привилегий у него теперь осталось. Питер намеренно не слушал его.
Вместо этого он думал о том, как разозлятся остальные заключенные в секторе, когда им запретят неделю смотреть телевизор.
Он думал о синдроме жертвы издевательств Джордана и о том, верит ли в него. Верит ли в это хоть кто-нибудь?
Думал, что никто из тех, кто навещал его в тюрьме – ни мама, ни адвокат, – не сказали того, что должны были сказать: что Питера посадят на всю жизнь, что он умрет в камере – такой, как эта.
Он думал о том, что лучше было покончить с жизнью с помощью пули.
Он думал о том, что по ночам слышал, как летучие мыши бьются крыльями о бетонные углы тюрьмы, и их крики, Ни у кого не хватает глупости, чтобы плакать.
В девять утра в субботу Джордан, все еще одетый только в пижамные брюки, открыл дверь.
– Вы просто издеваетесь, – сказал он.
Судья Корниер нацепила улыбку.
– Мне очень жаль, что наш разговор начался не очень удачно, – сказала она. – Но выже понимаете, что чувствуешь, когда у твоего ребенка неприятности… просто перестаешь соображать.
Рядом с нейстояла ее уменьшенная копия. «Джози Корниер», – подумал Джордан, внимательно рассматривая дрожащую, словно осиновый лист, девочку. У нее были каштановые волосы до плеч и голубые глаза, которые избегали его взгляда. – Джози очень боится, – сказала судья. – Скажите, мы можем присестьна минутку…возможно, вам удастся ее успокоить по поводу вызова в суд. Поможет ли вам то, что она может рассказать.
– Джордан, кто там?
Он обернулся и увидел в дверях Селену с Сэмом на руках.
– Судья Корниер интересуется, можем ли мы поговорить с Джози о ее показаниях, – многозначительно проговорил он, пытаясь сообщить Селене, что у него большие неприятности, поскольку они все – разве что за исключением Джози – знали, что он включил ее имя в список только для того, чтобы добиться отстранения Корниер.
Джордан опять повернулся к судье.
– Понимаете, у меня пока еще нет четкого плана.
– Но у вас наверняка есть какие-либо соображения, если вы решили вызвать ее в качестве свидетеля… иначе вы не включали бы ее в список, – заметила Алекс.
– Может, лучше позвоните моему секретарю и договоритесь о встрече…
– Мне кажется, удобнее сейчас. Я пришла к вам не как судья. А как мать.
Селена шагнула вперед.
– Заходите, – сказала она, свободной рукой обнимая Джози за плечи. – Ты, наверное, Джози, да? А это Сэм.
Джози неуверенно улыбнулась малышу.
– Привет, Сэм.
– Дорогой, может, принесешь госпоже судье кофе или сока? Джордан уставился на свою жену, не понимая, куда она клонит.
– Хорошо. Проходите, пожалуйста.
К счастью, дом был вовсе не в том состоянии, как когда Корниер заявилась в первый раз без предупреждения: ни посуды в раковине, ни кучи бумаг на столе, игрушки тоже загадочным образом исчезли. Джордан мог с уверенностью сказать, что его жена помешана на чистоте. Она отодвинул один из стульев у кухонного стола и пригласил Джози присесть, потом предложил стул судье.
– Какой кофе вы любите? – спросил он.
– Не стоит беспокоиться, – сказала она и под столом взяла дочь за руку.
– Мы с Сэмом как раз собирались в гостиную играть, – сказала Селена.
– Почему бы вам не составить нам компанию? – Джордан посмотрел на нее взглядом, молящим не оставлять его одного на растерзание.
– Мы будем только мешать, – ответила Селена и унесла ребенка.
Джордан тяжело опустился на стул напротив обеих Корниер. Он всегда хорошо соображал на ходу, и в этот раз тоже справится.
– Что ж, – начал он, – на самом деле, бояться нечего. Я собирался всего лишь задать несколько общих вопросов о вашей дружбе с Питером.
– Мы не друзья, – сказала Джози.
– Да, я это знаю. Но раньше были. Меня интересует, как вы познакомились.
Джози взглянула на Алекс.
– В детском саду или, может, еще раньше.
– Хорошо. Вы играли у вас дома? У него?
– И там, и там.
– А у вас были еще друзья, с которыми вы играли?
– Нет, – ответила Джози.