Девятое марта

Чекмаев Сергей Владимирович

За окном солнце искрило и переливалось на ровной снежной крошке, припорошившей тротуары - ночью, похоже, снег выпал, лежит нетронутый, словно льняная скатерть. Только кое-где протянулись неровные цепочки следов. Красивое утро...

Вот черт, утро! Девятое!

Меня дернуло словно током, хорошее настроение разом сошло на нет, предчувствие

чего-то чудесного испарилось.

Девятое марта! Надо же было заснуть... Проклятье!

Я посмотрел на Машу. Свернувшись калачиком под пледом, она самозабвенно сопела в две дырочки. Лицо ее было безмятежно. На долю секунды я даже залюбовался. Но реальность цепко дернула меня за шкирку: очнись, парень! Поздно пялиться на красивых девчонок!

В любой момент, может быть прямо здесь, в этой уютной квартирке неведомая сила, мое проклятие, нанесет удар... И тогда бедной Маше вдобавок к простуде прибавятся еще и хлопоты с бездыханным телом несчастного Джо. Еще не хватало! Давай-ка, парень, сваливать. Лучше уж меня холодного и посиневшего подберет в сугробе труповозка - спишут, как замерзшего бомжа. И никому никаких проблем.

Надо только записку оставить, чтоб не беспокоилась. А то проснется, начнет искать, волноваться... Хорошо вчера не додумался телефон ей дать, вот была бы картина: "Здравствуйте, а можно услышать Джо?" - "Иосиф Давыдыча? А он умер". Моя квартирная хозяйка ни тактом, ни лаконичностью не отличалась никогда. Дальше пойдет еще веселее. "Да-да, вчера сообщили: в сугробе подобрали. Напился, наверное, и замерз. Насмерть. Все они такие, боге-ема". Бр-р-р. Что-то я увлекся. Во всех смыслах. Забыл, какое сегодня число.

Сейчас чиркану что-нибудь такое злобно-циничное - Маша расстроится, конечно, но зато, приписав меня к семейству тупых самцов, быстро забудет.

Блин! Как назло не взял блокнот. Ручку взял, а блокнот - нет. Ну, не на зеркале же губной помадой писать! Это уж совсем будет... Ага, вон на секретере

что-то белеет.

Стараясь не шуметь, я на цыпочках прокрался через всю комнату. Искомая бумажка оказалась каким-то телефонным счетом. Сойдет.

Как бы написать? Я задумался, машинально поднял глаза. Взгляд скользнул по старинному, пятидесятых годов, механическому календарю с массивным гербом СССР, истекшему воском подсвечнику, пожелтевшим фотографиям на стене...

Стоп! КАЛЕНДАРЬ!

Я застыл на месте, боясь пошевелиться. Какое на нем было число?!

Немного побуревшая от времени пластинка с надписью "март", над ней окошко для числа.

Десятое. Десятое марта.

Я помотал головой, зажмурился, снова открыл глаза. Наваждение не исчезло. Гордая, как ракета Гагарина, единичка и пухленький нолик словно издевались надо мной. Я судорожно закатал рукав свитера, зацепился за ремешок часов, рванул - ткань затрещала... Старые верные "Сейко" услужливо помигивали двумя точками, разделяя часы и минуты. Дрожащими пальцами - не с первого раза и удалось - я нажал на правую верхнюю кнопку. "Сейко" моргнули, появилась дата: "03.10.2002. SUN"

"Воскресенье", - машинально отметил я.
– "Десятое марта".

Маша все также спокойно спала под пледом. Я подошел, укрыл ее поудобнее, легонько прикоснулся к тонкой, удивительно красивой руке. И стал ждать пробуждения...

Господи, Мария, кто же ты такая!?

Все это время... все эти попытки, растянутые на год, вечный, крутящийся словно в карусели, год, - получается: я искал тебя.

Я нашел. Круг замкнулся, и я выглянул за его край. Что же теперь?

Думай, Джо, Иосиф сын Давидов, думай! Для чего-то же ты нужен этой девочке.

Мария и Иосиф... Какое знакомое сочетание имен. Удивительно знакомое.

Нет, не может быть!