Девятьсот восемьдесят восьмой
Шрифт:
— Хм… — Бажен задумался на мгновение. — Мудрено как-то… Хорошо, попробую. Что, совсем ничего не помнишь?
— Совсем.
— Может, так даже лучше, я бы тоже хотел забыть все это, — неожиданно пробормотал мужчина, криво усмехнувшись. — Ладно. Если ты приехал откуда-то, то ты господин, это раз. И тебя никогда бы не привезли сюда — это два. А раз ты все же здесь оказался, то ты из наших, это три.
— Из ваших?
— Из славян. Что тебе рассказать… Все началось давным-давно — так давно, что уже никто и не помнит. Когда-то, говорят, были летописи, но их уже много лет никто не видел.
— Чушь какая-то…
Марселю в определенный момент показалось, что он до сих пор бредит. Этого просто не могло быть! Что же вы натворили, товарищи волхвы… Кстати, о птичках. Историк предположил, что, возможно, еще не все потеряно.
— И что, нет никого, кто бы вас защищал? — обратился он к заметно погрустневшему собеседнику.
— Откуда? — отозвался тот с угрюмым видом.
— Ну, не знаю, — ученый развел руками. — Славян ведь много должно быть, неужели среди вас не нашлось никого, кто был бы способен оказать сопротивление?
— Много, скажешь тоже, — Бажен отмахнулся. — Может, пара тысяч во всем Киеве наберется, не больше. В остальных городах и того меньше.
— Как же так? — воскликнул Марсель, но тут же, взяв себя в руки, продолжил расспрос. — Ну, хорошо, я понял. А вера? Веру вы сохранили? Я слышал, как ты упоминал Рода.
— Сохранили. Да что в ней толку, в этой вере-то? Оглядись вокруг, брат.
— А волхвы? Их разве не осталось?
— Кто? — судя по недоумению, отразившемуся на лице Бажена, он не понимал, о ком шла речь.
— Жрецы славянские, — объяснил Марсель. — Неужели нет никого?
— Ах, эти… Нет, никого не осталось. Вспомнил тоже! О них уже несколько веков как не слыхал никто. Истребили всех нелюди.
— Быть такого не может… — ученый старался найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы не сойти с ума от происходящего.
— Живет здесь одна, — вдруг вспомнил мужчина, почесывая лоб. — Люди говорят, что она вроде как местная сумасшедшая, но я слышал, будто и не так это вовсе. Не знаю, честно говоря. Сам я с ней не встречался, но был у меня знакомый, которому она зуб вылечила. Может, и брехня все это. А может, и нет.
— Где живет? — быстро спросил Марсель, ухватившись за эту информацию, как совсем недавно хватался за соломинку.
— На кой она тебе? — удивился Бажен. — Говорю же, не в себе старуха. К томе же ее дом на отшибе самом находится, там, где лес раньше был.
— Пожалуйста, расскажи поподробнее, — взмолился ученый. — Мне очень нужно! Вопрос жизни
— Как скажешь, — нехотя согласился мужчина. — Ройалвуд знаешь, где находится?
— Нет.
— Ну, Княжичи…
— Княжичи знаю.
— Я ж говорю: наш человек. Вот там она и живет. Если доберешься туда, то сразу ее дом и увидишь, там больше никого нет поблизости. Только зря я тебе все это рассказываю, все равно без документов ты больше пары сотен метров не пройдешь. Рожа у тебя слишком разбойничья, не прокатит за добропорядочного гражданина.
Проведя рукой по щеке, Марсель нащупал шрам и задумчиво посмотрел на ряды больничных коек. Мысль, которая пришла ему в голову, в первый момент показалась дерзкой, и он отогнал ее, однако другого выхода у него не было, и ученый, в конце концов, обратился к своему собеседнику:
— Ты здесь всех знаешь?
— Почти. А что?
— Поможешь мне раздобыть нужную бумажку?
— Ты что! — испугался Бажен. — Даже не думай об этом, никто из них не согласится на такое. К тому же что ты сможешь им предложить взамен? Ты не производишь впечатления богача, уж извини.
— Это обманчивое впечатление, — улыбнулся Марсель и достал из потайного кармана златник. Сначала он хотел пожертвовать перстнем, который все еще был на нем, но в последний момент передумал — возможно, этот артефакт еще мог ему пригодиться.
— Чего это? — мужчина взял монету в руки и некоторое время вертел ее, недоверчиво поглядывая на нового знакомого. — Смотри-ка, новенькая совсем, блестит. Настоящая?
— Не просто настоящая, а золотая, — кивнул Марсель.
— Да ну? — Бажен округлил глаза и взвесил кусочек драгоценного металла на ладони. — Батюшки, я уж и не помню, когда настоящее золото держал в руках. Да чего я говорю — вообще такого не было никогда! И что, ты готов расстаться с этой вещицей за бумагу?
— Легко. Только найди мне нужный документ.
— Попробую, — мужчина сунул монету за щеку и огляделся. — Так… Этот не отдаст, у этого нет ничего, этот тоже. Ага!
Сорвавшись с места, словно ныряльщик, который заметил в воде блестящий предмет, Бажен прошмыгнул между кроватями и склонился над одним из пациентов. Спустя несколько мгновений он вернулся и с довольным видом протянул Марселю сложенный вчетверо замусоленный кусочек бумаги.
— Держи. Это, конечно, не почетная грамота, но на время сойдет. К тому же вы примерно одного возраста. Приятно познакомиться, ээ… — мужчина заглянул в документ и улыбнулся. — Приятно познакомиться, Сидор Парамонов.
— А он как же? — рассматривая свой новый паспорт, ученый кивнул в сторону пациента, который продолжал неподвижно лежать на своем месте.
— Ему это уже без надобности, — отмахнулся Бажен. — Мертвый он, мертвее не бывает.
— Что же он здесь лежит до сих пор? — поразился Марсель.
— Вечером обход будет, его заберут, — ответил мужчина, как ни в чем не бывало. — Просто раньше его бы похоронили как человека, а раз нет документа, свалят в общую кучу и сожгут, вот и вся разница. Но ему-то уже все равно, верно? А тебе бумажка эта может жизнь спасти. Только постарайся не высовываться зря, ты хоть и земледелец по документам, а все же в правах ограничен.