Девятый день
Шрифт:
– В ней есть нечто… нехорошее, – сказала она и покраснела, смутившись.
– Глупости! Антикварная вещь, по всему видать! – Жених Софии выхватил коробку из рук женщины, перевернул вверх дном, потряс. – И ничего в ней нет.
Из коробочки ничего не выпало, но звук, тем не менее, был такой, словно внутри шкатулки что-то лежало, перекатывалось из угла в угол. София тоже захотела взглянуть, взяла
– Фу! – скривилась девушка, и никто не понял, что ей настолько не понравилось.
Девушка сунула шкатулку обратно жениху, но тот не успел снова начать ее разглядывать, потому что Адам велел:
– Дайте-ка сюда.
Схватил, заглянул. Тамара подошла поближе, тоже сунулась, попробовала рассмотреть что-нибудь в черной утробе шкатулки. Бесполезно.
Правда, ей показалось, лица ее что-то мягко, невесомо коснулось. Может, насекомое сидело внутри и вылетело? Тамара отшатнулась и поймала ответный взгляд капитана, который свидетельствовал о том, что ей не почудилось.
– Вы тоже это почувствовали? – спросила она, в упор глядя на Адама.
Капитан не ответил, упрямо поджав губы. Твердолобый. Таким пока не напишешь крупными буквами и под нос не сунешь, ни во что не верят, от всего открещиваются.
– Что почувствовал? – ревниво спросил владелец шкатулки и выхватил ее у Адама.
Сэм тоже поскреб пальцами внутри коробки, при этом не жалуясь на обжигающий то ли холод, то ли жар. Все видели, что ничего там особенного нет, обычная металлическая емкость, и донышко отлично просматривается.
А на дне – камушек, вроде бусины.
«Была чернота или не было?» – гадала Тамара, попутно отметив, что и странного звука не слышно.
Сэм взял бусину – красную, круглобокую, похожую на ягоду рябины, повертел, хотел сунуть в карман, но в этот миг его брат выхватил камешек у Сэма и… отправил его в рот, проглотил!
Все загомонили, Сэм подскочил к Эдварду, заверещал, требуя отдать.
– Ты чего натворил, придурок! – Он чуть не плакал.
В этот момент Эдвард пошатнулся, затоптался на месте, прижав руки к горлу. Лицо его, и обычно-то не радовавшее яркостью красок, побледнело еще
Началась суматоха. Все бросились к мальчику, бестолково суетясь и толкаясь. Тамара застыла, хотя была уверена, что умеет правильно и четко действовать в критической ситуации.
Ноги Эда дергались, тонкие пальцы царапали горло.
– Он задыхается!
– Сделайте что-нибудь!
– Кто-то может помочь?!
Но помощь не требовалась. Тело Эдварда выгнулось, будто он собирался встать на мостик, а после обмякло. Вздох ужаса пронесся над лодкой, всех посетила одна и та же мысль: все кончено, несчастный ребенок умер!
Однако мысли о гибели оказалась преждевременными, потому что уже через несколько секунд глаза мальчика вновь открылись. Щеки его порозовели, он сел и посмотрел на окружающих его взволнованных людей.
– Вы выглядите очень смешно, – проговорил он.
А после встал, невозмутимо отвернулся, отошел и устроился на сиденье.
Пассажиры «Дунайской девы» оторопели.
– Это что сейчас было? – спросила Елена.
– Припадок, видимо, – сказал капитан, чрезвычайно обрадованный тем, что все закончилось благополучно, никто не помер у него на борту.
– Случалось с ним подобное? У мальчика эпилепсия? Ты знаешь, что ему сейчас нужно? Лекарство, может быть? – спросила у Сэма Тамара.
– Ничего ему не надо, – огрызнулся он. – Не в то горло моя бусина попала!
Он был зол: единственное, что обнаружилось в найденной им шкатулке, потеряно безвозвратно. Гадает, небось, насколько драгоценной была бусина.
Подруга Елены, сочувственно глядя на Сэма, подошла к нему, желая утешить. Однако парнишка, огорченный и разозленный, отпрянул от нее. Повернулся неловко, шкатулка выпала из рук, с глухим стуком ударившись о палубу. Женщина, действуя совершенно автоматически, присела, подняла ее, подала Сэму.
– Возьми, ничего не…
Она не договорила, умолкла, увидев, как две половинки крышки поползли друг к другу, смыкая края. Неизвестно, что это за механизм, но только он сработал второй раз, теперь уже закрывая шкатулку.
Конец ознакомительного фрагмента.