Девятый герцог империи
Шрифт:
— Это понятно, — кивнул я, усваивая сказанное. И настойчиво спросил: — Но что здесь не так-то? Отчего судейские против этого дела ополчились?
— Да все так, — отмахнулся Оскар. — Просто однажды, еще до того как я сюда прибыл служить, одну из каторжанок приехали забирать родители. Из купеческого сословия… И подождать день-два, потребных для улаживания всех формальностей, не захотели. Ну и взяли, да сунули взятку для ускорения дела… отсыпав и судейским и магистратским золотишка с лихвой… А тем это, понятно, очень понравилось…
— Да уж наверняка! — не удержался чтоб не хмыкнуть я.
— Вот с тех самых
«А-ха-ха! — возопил чутко прислушивающийся к разговору бес. И аж запрыгал: — Теперь понятно, почему обычная каторга так серьезно запечатана! Кто ж позволит деньгам удрать?!»
«Это ты к чему вообще брякнул?» — недоуменно спросил я у возбужденно скачущего паршивца.
«Ай, что тебе ослу объяснять! — отмахнулся он меня. — Все одно — бестолку! — И, закатив глазки, вдохновенно выдал: — А как умно придумано… как умно… На абсолютно законных основаниях устраиваем каторжанкам совершенно невыносимые условия существования, как бы мимоходом уведомляя при этом о существовании практики передачи осужденных на поруки, и оставляем для них возможность связаться с родными и близкими путем переписки… И вуаля, те, не выдержав потока текущих по бумаге слез, мчатся вытаскивать свое умоляющее о спасении чадо из столь ужасного места! И денежки с собой везут! За ходатайство — каторжным властям и за быстрое оформление — судейским!»
«А ведь похоже на правду…» — мелькнула у меня крамольная мысль, заставившая с подозрением уставиться этого болтуна — Бартинелли. И спросить у него: — И сколько, как вы думаете, судейские томить меня станут?..
— Да вы не беспокойтесь, сэр Кэрридан, — вроде как успокаивающе произнес он, открыто глядя мне в глаза, — вряд ли долго.
— А конкретней никак? — нахмурившись, поинтересовался я.
— Ну… — призадумался ненадолго старший триарх. А затем, откинувшись на спинку стула, плечами пожал и с некоторым сомнением произнес: — Пару-тройку дней может… — Запнулся, не договорив, и после крохотной заминки, чуть увереннее сказал. — Ну или неделю… — Да тут же добавил озабоченно. — Вряд ли две… — И совсем уж убежденно заключил: — А уж до конца отпущенного им по закону на это дело месяца точно тянуть не решатся!
На что я только головой ошалело покачал. И, потерев друг об друга большой и указательный пальцы, спросил:
— А если… дать?..
— Да зачем вам это нужно, сэр Кэрридан? Деньги зазря тратить? Я вас уверяю — ничего с вашей ди Самери не случится, если она еще некоторое время проведет у нас, — предпринял Оскар довольно убедительную попытку отговорить меня от этой затеи.
— Ну а все же? — проявил я упорство, проигнорировав слова старшего триарха.
— Если пройдохам этим дать, то сегодня же все обстряпают, — помолчав чуть, вздохнул он, отводя глаза. — Там же дела по сути всего ничего — пяток бумаг заполнить и подмахнуть.
— И сколько, по-вашему, чинуши сдерут с меня за это?.. — задумчиво поинтересовался я, а бес навострил уши.
— Ну… — вновь затруднился поначалу с ответом старший триарх. Ну или сделал вид… А потом, смерив меня оценивающим взглядом, принялся вроде как принялся вслух рассуждать: —
— Полсотни золотых ролдо? — переспросил я, чувствуя как у меня сами собой поднимаются брови. У нас-то в кельмском магистрате чинуши довольствуются серебром. А то и медью!
А малость пришибленный затребованной суммой бес немедля мне велел: «Поехали обратно, в Римхол! Там за такие деньги можно целый бордель выкупить, а не одну девицу!»
— Да, этого думаю будет достаточно, — подумав чуть, достаточно уверенно ответил старший триарх.
— Ладно… ладно, это не проблема… — пробормотал я, прикидывая свои возможности. Не ждать же мне и впрямь, когда дело само собой утрясется? Нет, если бы не насущная необходимость как можно быстрей вернуться в Римхол, пока какие-нибудь злодеи не измыслили еще чего-нибудь против Кейтлин, можно было бы устроить здесь небольшой переполох, уплатив в итоге много меньше названной суммы — всего-то пару-тройку штрафов, максимум в пять золотых ролдо каждый, за телесные повреждения отдельным, слишком алчным прохиндеям… но увы, увы… Времени у меня на это просто нет.
И я задумчиво посмотрел на своего собеседника: — А вы можете как-то моему делу поспособствовать? Мне-то еще искать придется невесть сколько к кому там обратиться…
— Ну даже не знаю… — замялся приличия ради старший триарх. А потом, вроде как делая одолжение, вздохнул: — Ну если вы всерьез настроены пойти у этих прощелыг на поводу… То я не в праве удерживать вас от этого крайне опрометчивого и совсем необязательного шага… Тем более что могу понять ваше желание поскорей вытащить с каторги крошку ди Самери… Ей действительно здесь не место… — И, пожевав губами, сказал: — В общем, помочь вам в этом, я, думаю, вполне способен…
«Этот тоже в деле! — немедля констатировал я. — Ибо даже не засомневался, в своей способности все это дело провернуть! Что в принципе невозможно, если ты ни разу этого не делал. И нечего на судейских пенять — вы с ними в плотной связке работаете!» — Но рвущуюся наружу злость все же сдержал. Пересилил себя. И, чуть успокоившись, полез в суму. Куда перед отъездом, повинуясь не иначе как какому-то наитию, сунул банковский вексель, в придачу к звонкой монете. На цельную сотню золотых ролдо.
Его-то я и вытащил… И протянул Бартинелли, который заметно оживился при виде прописанной в нем суммы, со словами: — Я могу надеяться?..
— Не сомневайтесь даже, сэр Кэрридан! — заверил он меня, проникновенно заглядывая мне в глаза. — Все будет сделано в лучшем виде! Я сейчас же этим вопросом займусь и пошлю кого-нибудь в город — выдернуть нужных людей! И буквально в течении пары часов все организуется!
«Транжира!» — кратко и очень емко обличил меня после этого действа надувшийся бес. И скрестив лапки на груди, гордо отворотил рыло. Показывая таким нехитрым образом свою обиду. Обиду на то, что я не обратил никакого внимания на его увещевания о том, что никакая — даже самая распрекрасная, девушка не стоит таких трат, и что денежки можно потратить и с большим умом. А уж переплачивать вдвое вместо того чтоб поторговаться и скостить цену — это и вовсе, по его мнению, полная дурость.