Девятый камень
Шрифт:
Дом Коречных на Ватерлоо-стрит, вне всякого сомнения, был самым необычным из тех, где ей довелось побывать в качестве экономки. Марте было с ними легко, потому что она знала, что они не будут мешать ей выполнять ее работу. Во время первого разговора она окинула взглядом богемного вида гостиную и заметила:
— Ваш дом кажется мне дружелюбным, хоть и немного слишком пестрым, и, если вас не рассердят мои слова, мне будет очень хорошо работать в таком месте.
Миссис Коречная совсем не возражала против ее слов и тут же заявила, что она в восторге от прямоты Марты. Она сказала, что устала от едва прикрытого неодобрения ее необычных вкусов более опытными кандидатками. Марта спокойно относилась к людям, чуждым условностям, потому что сама не слишком интересовалась модой, и, судя по тому, что она увидела, ее молодая хозяйка тоже. Утро на Ватерлоо-стрит
Она не беспокоилась о самом хозяине, и его смерть не стала для нее неожиданностью. Она видела около него призрак смерти и пыталась его прогнать, но не сумела справиться с силами, забравшими его в подземное царство. В конце она только и могла, что уговаривать его — потому что он старательно делал вид, что совершенно здоров, — выпить настойку медуницы и мать-и-мачехи. Когда она стирала белье и видела пятна крови на его платках, она знала, чем все это закончится.
В первые недели Марта часто замечала его призрак в спальне, когда заходила туда, чтобы снять занавески, забрать белье, почистить решетку камина или убрать его одежду. Он искал Лили и казался озадаченным, стоя около пустой кровати. Потом рано утром, на шестой неделе, когда Марта сидела и шила в голубой комнате около своей спящей хозяйки, она увидела Франца в последний раз.
Лили провела беспокойную ночь, и ее стоны и всхлипывания разбудили экономку, которая по-матерински убрала волосы с ее влажного лба и заставила выпить немного валерианы и маковой настойки (она выбросила в окно прописанный доктором Холлом опий, уверенная в том, что он причиняет больше вреда, чем приносит пользы). Когда Лили наконец уснула, Марта осталась с ней, время от времени поднимая голову от своей вышивки, чтобы проверить, не мучают ли хозяйку кошмары. И она увидела мистера Коречного с распущенными и спадающими на плечи седыми волосами. Он умер совсем не стариком, как можно было бы подумать, глядя на его волосы, хотя и был на несколько лет старше жены. Нет, Марта полагала, что он поседел из-за нервного склада своего характера, хотя его кожа оставалась гладкой, цвета бледного каштана. Его высокая фигура наклонилась над спящей женой, и он поцеловал ее в губы, а потом что-то прошептал на ухо — и исчез, осталась только едва заметная улыбка на бледных губах Лили. Марта поняла, что теперь она начнет поправляться, потому что дух Франца Коречного наконец нашел жену и попрощался с ней. Так и случилось. Когда Лили проснулась на следующее утро, она съела почти весь завтрак и даже попросила газеты.
Марта покупала «Лондон меркьюри» и «Гардиан» каждый день, заслышав голос разносчика газет, даже тогда, когда знала, что зря тратит деньги. Миссис Коречная снова начала проводить утренние часы в библиотеке, в своих диковинных восточных халатах, с распущенными волосами, перед столом, заваленным блокнотами. Она не прикасалась к почте, пока не заканчивала просматривать лондонские газеты. Приглядевшись к ней внимательнее, Марта заметила, что Лили читала очень выборочно и исписывала целые страницы в своих блокнотах одному только богу известно какими сочинениями. Дамы, у которых прежде служила Марта, никогда не занимались подобными вещами. Большинство из них, по наблюдениям Марты, читали только «Пиэрс» и «Лейдиз пикториал» [18] ,
18
Дамские иллюстрированные журналы.
Но теперь она восхищалась Лили, потому что та была настоящей личностью, даже до того, как умер ее муж.
С тех пор как умер мистер Коречный, Марта взяла себе за привычку как можно чаще вытирать пыль и наводить порядок в передних комнатах, а также, если было холодно, разводила камин, чтобы в доме стало теплее и веселее, а сама старалась находиться поблизости. Она делала все это ненавязчиво, чтобы не мешать Лили, которая время от времени поднимала голову и смотрела в окно. Теперь хозяйку все больше и больше занимали уличные торговцы — одному богу известно почему. Когда Марта убирала со стола остатки завтрака, миссис Коречная читала «Лондон меркьюри» и хмурила свои темные брови.
— Мистер Мелвилл поднял такой шум из-за контрабанды. Если верить ему, все тучи мира собираются над Лондоном. — Она вздохнула и взглянула на Марту. — Революция в прессе вещь хорошая, но, боюсь, издатели слишком расточительно относятся к правде. Они создают иллюзорный Лондон, и я не уверена, что это разумно, потому что они наполняют праздные умы страхом и фантазиями. Даже Септимус Хардинг, очень честный и благородный человек, готов печатать то, что, по его мнению, заставит читателей покупать его газету.
Марта Веспер задумчиво кивнула и понесла поднос на кухню. Она не возражала, когда ее хозяйка делилась с ней своими заботами: миссис Коречной возможность думать была так же необходима, как возможность дышать. По мнению Марты, мир был именно таким, каким должен быть, а если тучи и правда собирались над Лондоном, это означало, что просто свет на время скрылся. А свет можно увидеть в самых неожиданных местах, если только умеешь правильно смотреть; он пробирается по грязному переулку рано утром или падает на скамейку у окна в гостиной, которой никто не пользуется.
Гостиная находилась на другой стороне коридора от библиотеки, где миссис Коречная проводила не только утро, но и все вечера, и Лили избегала эту комнату так же старательно, как и спальню наверху, где стояла ее остывшая брачная постель.
Марта вернулась в библиотеку, чтобы вытереть пыль с полок, на которых не было даже намека на пыль, а также отполировать цветные стекла абажура над лампой, те, что она полировала только вчера. Когда она вытирала изогнутую поверхность глобуса, трех футов в высоту, стоявшего на стройных ногах из красного дерева, он повернулся вокруг своей оси. Она положила на него руку, чтобы остановить, и почистила медный меридиан, проходивший посередине. Она знала, что Лили за ней наблюдает, когда убрала руку и взглянула, какую страну она прикрывала. Иногда они играли в эту игру.
— И в какой стране ты сегодня оказалась, Марта?
— О, это Индия, мадам. Представляете?
— Индия! — На мгновение у Лили сделался такой вид, будто она решила чем-то поделиться с экономкой, но затем передумала. — Знаешь, Франц всегда хотел там побывать, хотя я никогда не поклонялась свету и ярким краскам так, как он. Мне нравится разглядывать призрачные фигуры в тумане, потому что тогда я могу представлять себе самые разные… Что такое, Марта?
Марту посетило одно из ее «ощущений», и оно касалось медальона, который Лили носила на груди. Обычно он прятался под платьем, но сегодня утром оказался поверх вышитых красным шелком розовых, красных и оранжевых маков на ее корсете.
— Вы вынули волосы из своего медальона, мадам?
Она вела себя сейчас гораздо менее сдержанно, потому что была рядом с Лили в самые трудные дни, когда та погрузилась в свое горе, хотя и в прежние времена всегда отличалась прямотой.
— Нет, конечно. Я без них не могу.
Диковинное ощущение стало сильнее, хотя Марта никак не могла понять, почему ей так не по себе, но предчувствие имело какое-то отношение к покойному хозяину или только к его волосам. Очень странно. В этот момент послышался стук дверного молоточка, и Марта вышла из комнаты. Снова пришла та девочка; она стояла перед дверью, на ее веснушчатом лице играла озорная улыбка, из-под огромной шерстяной кепки выбилось несколько прядей рыжих волос. Марта с удовольствием постирала бы ее брюки и рубашку.